— Вы так сильно тревожитесь, граф, я почувствовал, едва вы вошли в приёмную, — король поднялся навстречу, отложив в сторону письма. — Что стряслось?
— Ничего, — фор Циррент развёл руками, с благодарностью принял приглашение присесть и повторил: — Ровным счётом ничего, ваше величество. Это меня и тревожит.
В кабинете установилось недолгое молчание. Обдумывая предстоящий разговор, граф подобрал достаточно слов, но сейчас все аргументы отчего-то показались смехотворными. «Слишком все гладко»? «Не верю в сплошную полосу удач»? Его величество уважает факты, а не домыслы, но фактов нет.
— Прежде вы не были склонны к пустому паникёрству, — задумчиво сказал король. Фор Циррент хотел было возразить, объяснить, но его величество вскинул руку, останавливая возражения, давая понять, что он не закончил. — Оснований для тревоги нет — видимых оснований, таких, которые вы могли бы мне предъявить. Но фор Цирренты всегда отличались неплохой интуицией. Поэтому, граф, я не склонён игнорировать вашу тревогу, сколь бы пустой она ни казалась. Но чем я могу вам помочь? В тех сведениях, которые доходят до меня, тем более нет ничего подозрительного.
— Ваше величество, — граф покачал головой. — Вы сейчас единственный менталист в столице. Простите, но я не верю, что вы полагаетесь исключительно на донесения.
Настала очередь короля разводить руками.
— Даже самый сильный менталист не может искать вслепую. Я не обнаружу врага, прикрытого ментальными амулетами, если не буду точно знать хотя бы его последних действий. Да и сил это требует… Я, скажу вам откровенно, проверяю дворец каждый вечер, а иногда ещё и днём. Надеюсь, это хоть немного вас успокоит. Но что-то большее — только в том случае, если мне доложат о происшествии и обрисуют цель.
— Жаль. Я надеялся… — сказать по чести, фор Циррент сам толком не знал, на что именно надеялся. В конце концов, если бы король мог легко и просто влезть в головы всем своим подданным, Тайная канцелярия стала бы не нужна.
— Куда правильней мне надеяться на вас, — король чуть заметно дёрнул уголками губ. — Единственное, что могу пообещать сo своей стороны — следить за собственной безопасностью.
— Уже немало. Благодарю за понимание, ваше величество.
Фор Циррент полагал, что на этом аудиенция окончится, но король не спешил его отпускать.
— Скажите, граф, а вы не пробовали обсудить свои тревоги с вашей подопечной? С её своеобразными идеями…
— Признаться, и в голову не пришло. Мы и видимся сейчас не каждый день.
— Я полагал, вы уделяете больше внимания той, которую назвали невестой.
В голосе короля почудилась не укоризна, которую предполагали слова, не упрёк, а скорее… ревность?
Варрен фор Циррент ненавидел недоговорённости, в особенности, когда они могли помешать работе. Теперь же вдруг понял, что ещё больше ненавидит вмешательство в свою личную жизнь, даже вот такое, достаточно, по сути, мягкое, и даже от короля.
— Ваше величество. Скажите прямо, вы недовольны выбором моей невесты?
— Что толку в недовольстве, — король сцепил пальцы в замок и утвердил локти на стол, как будто отгораживаясь от неприятного вопроса. — Право же, граф, мне все чаще кажется, что моё время ушло. Я ещё нужен внуку, но действительно важные решения он уже сейчас всеми силами старается принимать сам. Уж простите, я совершенно уверен, что королева из вашей подопечной получилась бы куда лучшая, чем получится графиня фор Циррент, но… Девушка против, Ларк против, вы… вам, граф, давно пора жениться, и как бы я ни хотел видеть Джегейль невестой Ларка, за вас я рад.
— Благодарю, — неловко отозвался фор Циррент.
— И все же обсудите с ней нашу ситуацию.
— Непременно.
— Что ж, больше я вас не задерживаю, граф, — король встал, и фор Циррент тут же поднялся следом. Поклонился, подумав: не такого разговора он ждал. А теперь, пожалуй, стоит отправиться домой и поговорить с Джегейль.
— Варрену давно пора жениться, — тётушка Гелли воткнула иглу в незаконченную вышивку и отложила пяльцы. С утра моросил дождь, намеченный пикник пришлось отложить, но, честно говоря, Женя была только рада: в череде светских развлечений не выдавалось возможности поболтать с тётушкой наедине. Жене изрядно надоело обсуждать свои чувства с посторонними дамами, а не с той, которая, по сути, заменила ей мать в этом мире. И тётушка, как оказалось, хотела поговорить о том же самом.
— Так говорят о каждом холостяке старше тридцати, разве нет? — Женя улыбнулась. — Готова поспорить, что за последние годы Варрен накопил целую коллекцию аргументов против и уже даже не задумывается, кому чем отвечать на эту фразу.