— Мадам, ваше какао, — официант поставил передо мной белоснежную большую кружку с дымящимся ароматным напитком.
— Мерси, — ответила я, откладывая буклет в сторону.
— Мадам фотограф? — спросил парнишка, бросая взгляд на кофр, что стоял рядом с моим стулом.
— Угу, — кивнула я, отпивая обжигающий божественный напиток.
— Недалеко отсюда в галерее СанЖан проходит фотовыставка, там такие потрясающие работы выставлены. Я сам немного занимаюсь фотографией. — он покраснел. — Там есть один портрет девушки очень похожей на вас, только у нее короткие волосы. — продолжил он, обведя пальцем адрес на обратной стороне буклета. — Выставка завтра закрывается.
— Спасибо, — ответила я безразлично, давая понять, что хочу остаться одна. Две недели работы с заказчиком, который мог бы поставить рекорд по произнесению количества слов в минуту, меня изрядно утомили и мне хотелось побыть в уединении и ни с кем не разговаривать.
Я пила какао, наблюдая за проходящими мимо людьми. Туристов можно было выделить сразу же из толпы, они никуда не спешили, часто останавливались, разглядывая архитектуру зданий, витрины магазинов, которые в Париже были настоящими произведениями искусства. Истинные парижане предпочитали передвигаться на автомобиле, а на улицу выходили только офисные работники в обеденный перерыв или пожилые граждане, прогуливающиеся со своей второй половиной, либо собачкой.
Какао был изумительным! Я уже не первый раз заезжала в это кафе именно за этим какао. Поэтому не мудрено, что официант меня заприметил и решился заговорить. Я вновь повертела в руках рекламный буклет, прочитала адрес, на который указал мне гарсон. А почему бы не зайти в галерею? Никаких определенных планов на этот день у меня не было. Джордж, мой агент, улетел еще вчера, как только был отснят последний кадр.
Я оставила чаевые на столике и отправилась вниз по улице по указанному адресу. На перекрестке свернула направо и прошла через арку, попадая на небольшую открытую площадку, вымощенную серым камнем, окруженную со всех сторон домами, такой своеобразный городской «колодец». Двери дома на противоположном конце от арки были распахнуты и оттуда лилась негромкая музыка.
Я подошла к дверям и заглянула внутрь. Никогда бы не подумала, что за ними может располагаться такое огромное открытое пространство. Помещение было вытянутым, с небольшими окошками, которые были закрыты ставнями, а свет на работы падал из специальных торшеров, что стояли около каждой из рамок, в которых находились фотографии формата А3. Помимо фоторабот, здесь также были выставлены деревянные арт-объекты, которые стояли на отдельных постаментах по всему выставочному пространству. По залу неспешно бродили посетители. И я недолго думая присоединилась к ним.
Я переходила от одной фотографии к другой, от одного объекта к другому, и чувствовала, как меня переполняет восхищение от мастерства автора. В галерее в основном были выставлены портреты и горно-морские пейзажи. Из арт-объектов меня больше всего привлекла обнаженная женская фигура, она стояла, подняв руки вверх, переплетя кисти, ее стан красиво изгибался, переходя в обычную корягу. Это было очень необычно и очень чувственно. Я обошла вокруг этого постамента несколько раз, разглядывая фигуру с разных ракурсов. В нее явно были вложены собственные чувства автора, возможно это были воспоминания об этой девушке, нежность, или даже любовь к ней. В какой-то момент мне даже захотелось притронуться к ней, как будто через это прикосновения я могла бы увидеть ее историю.
Я с трудом оторвалась от этого завораживающего, настоящего произведения искусства и проследовала дальше. И тут меня бросило в жар, когда мой взгляд встретился с ее. На меня с одной из фотографий смотрела — я!!! Я мгновенно узнала местность — это было побережье океана, где располагался отель миссис Брауни, бар на пляже. Сердце болезненно сжалось от воспоминаний, что мгновенно затопили меня. Когда же была сделана эта фотография?! Каким образом?! Мои глаза блуждали по моему портрету. Да, я помнила этот день. Собака Джермана тогда появилась в баре одна. А после прибежал сам Джерман и объяснил, что Роки убежал от него, якобы почуяв меня на расстоянии. Я невольно усмехнулась и покачала головой. Хорошую небылицу он придумал тогда!
— Привет, конфетка, — раздалось у меня над ухом, и я вздрогнула всем телом, — вижу, тебе нравится твой портрет? — теплые мягкие губы прикоснулись к моей шее, отчего меня бросило в жар, словно температура моего тела мгновенно скакнула выше сорока градусов. Сердце рвануло вниз, потом метнулось вверх, забилось под легкими о ребра, не давая вздохнуть, отчего перед глазами все поплыло. Я медленно обернулась и натолкнулась на абсолютно пьяные от счастья и удивления глаза Джермана. Мне захотелось зажмуриться в первую секунду, потому что от его сияющего лица и улыбки можно было реально ослепнуть.
— Джерман! — воскликнула я, все еще не веря своим глазам.
— Да, конфетка, это я, — его руки мгновенно сомкнулись у меня за спиной, притягивая к себе. И я уткнулась носом ему в грудь и чуть не разрыдалась от тех чувств, что вломились в мое трепыхающееся сердце. Встретиться на другом континенте, в чужом городе, это ли не пресловутая судьба?! — А это ты! — он прижался губами к моему виску. — Я думал, что ошибся, когда увидел твою рыжую макушку. Сначала наблюдал, боясь поверить своим глазам. — он провел ладонью по моей голове. — Тебе очень идут длинные волосы. Дай-ка я еще на тебя посмотрю, — он взял меня за плечи, отодвинул на пол шага от себя, рассматривая. — Все такая же красивая! — выдохнул удовлетворенно он, медленно скользя руками по плечам вниз, заключая в кольцо пальцев мою кисть, разворачивая ее ладонью вверх и утыкаясь носом в мое запястье, он сделал глубокий вдох. — И все такая же вкусная, — прошептал он, проводя там губами.
— Джерман, ты, — выдохнула смущенно я.
— Прости, — он нехотя отпустил мою руку. — Не смог удержаться. Миссис Холт, да?! — он склонил голову на бок и улыбнулся так тепло, что у меня опять выступили слезы на глазах и ком застрял в горле. — Видишь, я все про тебя знаю.
— Нет, — покачала головой я, — не знаешь.
— Ты надолго в Париже?
— Завтра утром у меня самолет.
— Домой?
— Домой, — вздохнула обреченно я, опуская глаза в пол.
Мне бы хотелось ему соврать, притвориться, что у меня все хорошо, но почему-то я этого не сделала. Оглушающая тоска снесла в одночасье выстроенные мной преграды, сердце скрутило внутри жгутом и радость от встречи померкла с одним только произнесенным им вопросом и моим ответом.
— Эй, конфетка, что такое? — Джерман нежно взял меня за подбородок, заставляя поднять глаза и посмотреть на него. — Пойдем, — вдруг сказал он, крепок беря меня за руку.
Мы вышли на улицу, он усадил меня в черную машину, припаркованную рядом с аркой, и мы поехали с ним по городу. Джерман не выпускал мою руку из своей на протяжении всей поездки, а мне не хотелось, чтобы он меня отпускал. Прикосновение его горячих пальцев к моей коже меня успокаивало.
Джерман остановил машину возле небольшого двухэтажного особняка. Вышел первым, открыл дверь с моей стороны, галантно предложил вновь мне свою руку, и я снова вцепилась в нее как утопающий в спасательный круг, кинутый на воду. Мы поднялись по небольшой лестнице, что вела к двери, Джерман отварил ее ключом и пропустил меня вперед.