Лиз пыталась придумать способ, как вывести её из этого состояния, но не понимала, как это сделать. На вид с ней все было в порядке. Она немедленно бросилась в подготовку прощальных танцев и очень корила Лиз и Анджелу за то, что те не позаботились о большем количестве фольги, барабанов и мармеладных мишек. Лиз была очень обеспокоена тем, что она напланировала: слова «пиньята из мармеладных мишек» ничуть не успокаивали её страхов.
Несмотря на свои опасения, она держала стремянку для Кэми, когда та прикрепляла пиньяту к потолку.
— Классная юбка, — сказала Лиз, которая упиралась в нее взглядом. Юбка была черной, с оборками, застегивалась на медные пуговицы. — Клод придет?
— Да, думаю, мы могли бы неистово целоваться на танцполе перед детьми, — сказал Кэми. — Извиваясь вокруг друг друга, как угри в любовном угаре. Угри, у которых есть ноги. Круто, а?
— Звучит очень образовательно, — заметила Лиз.
— Нет, — сказала Кэми. — Мы расстались. Он приходил ко мне домой пару раз меня навестить, и наши встречи прошли не очень хорошо, и... мне кажется, что мы расстались. Он перестал мне звонить, а я перестала звонить ему и перестала ждать от него звонка. Все это было несколько разочаровывающим. Я вроде как надеялась, что мое первое расставание будет включать в себя бросание в лицо салфеток и выливание на голову красного вина.
— Когда-нибудь так и будет, — предположила Лиз.
— Думаю, все к лучшему, — сказала Кэми. — Он был лохом, ведь так? И все об этом знали, кроме меня.
Лиз тактично промолчала. Кэми спустилась со стремянки и одарила Лиз лучезарной улыбкой.
— Все хорошо, правда.
— Уверена? — спросила Лиз. — Это нормально, когда тебе нравятся парни, которым, похоже, нравишься ты; это нормально, хотеть быть любимой.
Кэми приподняла брови.
— Мне шестнадцать, — сказала она, — и я не ищу любви.
— О, — сказала Лиз. — Гмм, а чего же ты тогда ищешь?
— В основном, дешевых острых ощущений, — ответила Кэми и рассмеялась, увидев выражение лица Лиз.
Лиз разволновалась, что становится похожей на полоумную тетушку, которая шокирована детскими выходками. Они с Кэми вышли из украшенного домика на поле, где Анджела, как предполагалось, должна была сдерживать детей; Лиз надеялась, что обошлось без жертв.
— Дело в том, что у меня есть любовь, — сказала Кэми. — Наверное, мне хотелось быть... выбранной. Парни из Разочарованного дола считают меня странной. — Кэми, испытывая дискомфорт, подняла плечи. — Даже более чем странной, мне кажется.
Лиз вспомнила, как Кэми сидела в чаще леса и разговаривала с кем-то, кто был не здесь. Она промолчала.
— К тому же присутствие рядом Анджелы сразу же выводит меня из игры, — сказала Кэми. — Моей игры «Прибей всех кавалеров». Но жизнь не так весела без Анджелы, так что ж поделаешь?
— Сделай перерыв от парней где-то на недельку, — посоветовала Лиз. — Мне всегда помогает.
— Ну да, не все отношения так хороши, как говорят, — сказала Кэми. — Все: «Эй, глядите, занятые руки, пикантные места». — Она сделала паузу, чтобы подумать. — Этот Клод такой ханжа.
Кэми выглядела довольной тем, что шокировала Лиз дважды за один разговор, к тому времени, как они дошли до Анджелы и детей.
— Тебе должно быть стыдно за то, что оставила меня с ними больше, чем на двадцать минут, — сказала Анджела.
— Ты кого-нибудь из них потеряла? — спросила Кэми.
— Понятия не имею, — сказала Анджела. — Я приложила все усилия, чтобы не запомнить ни их имен, ни лиц.
— Довольно! — объявила Кэми. — Пора веселиться.
* * *
— Анджела, — обратилась Лиз, — не могла бы ты притвориться, что ты на настоящей вечеринке?
Анжела, которая лежала в тени в солнцезащитных очках и жестоко отвергла уже девять приглашений на танец от двенадцатилетних мальчиков, подняла брови над очками.
— Именно так я себя и веду на настоящих вечеринках.
— Это правда, — призналась Кэми. — Печально, но факт.
Клайв Грин, стоящий в отдалении, рассматривал их с задумчивым видом, а потом, придя к какому-то решению, двинулся к их группе.
— Кэми, — сказал он, — хочешь потанцевать?
Кэми просияла.
— Как правило, мне нравятся мужчины под стать моему банковскому счету — в двузначных цифрах. Но приходится брать, что есть. Так что, ведите, сэр Клайв.
— О нет, началось, — сказала Анджела.
Кэми танцевала точно так же, как делала все остальное: с безграничным энтузиазмом и не особо обращая внимания на правила. Лиз внимательно следила за ней, на случай, если вдруг одной рукой она ненароком ударит ребенка. Анджела поправила солнечные очки на носу и отвернулась.
— О Боже, Кэмбридж танцует, — раздался голос Ржавого у неё за спиной. Лиз едва не подпрыгнула. Теперь, когда он официально бросил колледж и вернулся в Разочарованный дол, то стал приезжать в лагерь еще чаще. Ржавый нежно наблюдал за Кэми, а потом добавил:
— Надеюсь, кто-то здесь защищает ценные вещи. Хочешь потанцевать?
Лиз осознала, что он протянул руку своей сестре, и была этим слегка разочарована. Но они очень мило смотрелись вместе, были хорошими и изящными танцорами, и их танец проистекал куда более вяло, чем танец Кэми. Ржавый схватил Кэми за руку и покружил ее на танцполе. Все дети рассмеялись, включая самих Ржавого, Анджелу и Кэми, а Лиз заметила пару девочек, украдкой подползших к Ржавому. Лиз поставила бы на Сару Мэннинг.
Похоже, у всех все было в порядке. Лиз вышла подышать свежим воздухом, присела на ступеньки и позвонила матери. Если девушка моложе её на шесть лет была уверена в том, чего хотела, то Лиз могла достаточно уверенно высказать то, чего ей не хотелось.
Они немного поговорили о возвращении Лиз домой, о встрече с ее сестрой, а потом Лиз сказала:
— Я думала о том, чтобы попробовать себя на разных работах, раз уж не хочу присоединяться к фирме.
Её мама заколебалась, но тогда, хотя Лиз и ожидала этого, не возразила.
— Если ты этого хочешь, — ответила она, наконец.
— Да, — сказала Лиз. — Хочу.
И больше не было никаких споров. Тема, которую она так боялась поднимать, в мгновение была закрыта раз и навсегда. Лиз сидела на ступеньках, чувствуя себя слегка ошеломленной.
Из-за двери высунулась голова Кэми.
— Привет, — сказала она. — А все гадают, куда ты подевалась. Клайв отбросил меня в сторону, словно испачканную перчатку, и устремился на поиски свежачка. А ты чего здесь делаешь?
— Ничего особенного, — ответила Лиз, улыбаясь ей. — По большей части чувствую, что жить хорошо.
Кэми подняла взгляд на темнеющие небеса. Закат окрасил радужки её странных глаз в алый, и Лиз задумалась, не разговаривает ли она мысленно с тем, кого здесь нет.
Когда Кэми ей улыбнулась, беспокойство Лиз испарилось.
— Я тоже так думаю, — сказала она. — Ржавый привез из Разочарованного дола кое-какие интересные сплетни. Он слышал, что Линберны возвращаются. Не могу дождаться. Бьюсь об заклад, что выйдет история.
Лиз поднялась, отряхивая джинсы, и пошла с Кэми, чтобы вернуться к танцам и смеху.
— Удачи с твоей историей, — сказала она.
[1]Оно-но Комати (825 г. н.э.— 900 г. н.э.) — японская поэтесса, один из шести крупнейших мастеров жанра вака в эпоху Хэйан, входит в Тридцать шесть бессмертных — классический канон японской средневековой поэзии.
[2]Бабушка.