– Неужели дела Борлиена так плохи, что единственный способ обеспечить его безопасность - поругание моего имени, мое бесчестие? Ты желаешь принизить меня до состояния рабыни - но разве в этом спасение?
– Церемония будет проведена немедленно королевским викарием, ваше величество, - проговорил Эсомбер. - От вас потребуется только присутствие. Понимая ваше состояние, смею заверить, что все пройдет по возможности быстро и необременительно.
Когда в зал вошел АбстрогАзенат, на всех словно пахнуло прохладой - такова была сила его презрения. Подняв руку, он проговорил над присутствующими слова благословения. Два мальчика, вошедшие вслед за королевским викарием, встали по сторонам от двери и принялись наигрывать на флейтах.
– Если этого святейшего фарса действительно не избежать, то я требую, чтобы фагор Юлий был выпровожен за дверь, - ровным голосом заявила королева.
Оторвавшись от своих размышлений, король отрывисто приказал рунту убраться вон. С коротким шипением тот повиновался.
Выступив вперед, АбстрогАзенат поднял грамоту с записью церемонии королевского бракосочетания. Взяв за руки короля и королеву, он приказал им держать края грамоты каждому со своей стороны, что те покорно исполнили, словно загипнотизированные. После этого чистым и высоким голосом викарий зачитал грамоту. Прислушиваясь к словам АбстрогАзената, Эсомбер переводил взгляд от короля к королеве. Оба стояли неподвижно, неотрывно глядя в пол. Крепко взяв обеими руками церемониальный меч, королевский викарий поднял его высоко над головой. Бормоча молитву, АбстрогАзенат опустил сталь.
Соединяющая королевскую чету бумажная полоса оказалась разрубленной на две половины. Королева тут же разжала пальцы, и ее часть венчальной грамоты, кружась как пожухлый лист, упала на доски пола. Забрав после этого у посланника грамоту о разводе, викарий по очереди обошел с ней присутствующих, получив подписи у короля и Эсомбера - свидетеля церемонии. Подписавшись после этого на грамоте сам, викарий передал листок посланнику для дальнейшего препровождения в Священный Панновал. Молча поклонившись королю, викарий в сопровождении своих малолетних флейтистов покинул зал.
– Что ж, все прошло чрезвычайно успешно, - в тишине проговорил Эсомбер. Никто не ответил ему и не двинулся с места.
На улице вдруг застучали по земле тяжелые капли бурного ливня. Солдаты и матросы, толпившиеся у открытых окон, чтобы жадно вобрать глазами все подробности великого события, о котором потом можно будет судить да рядить годами, бросились врассыпную, торопясь укрыться от безумия стихии. Послышались окрики офицеров, призывающих к порядку. Низвержение воды стало устрашающим. Сверкнули молнии, и над крышей дворца с ужасающим грохотом разверзлись небеса. Сезон муссонов заявлял о себе в полную мощь своих налитых за многие теннеры дождевой силой мускулов.
– Ну что ж, - снова заговорил Эсомбер, возвращаясь к своему обычному легкому тону, - теперь, когда дело сделано и официальная часть позади, можно подумать о том, как нам здесь поудобнее устроиться. Смею надеяться, что гостеприимная королева - бывшая королева, прошу прощения - возьмет на себя приятные хлопоты и пришлет к нам нескольких прислужниц с прохладительным.
Обернувшись к одному из своих людей, посланник приказал ему тихим, но не терпящим возражений голосом:
– Милейший, отправляйтесь-ка с остальными в подвалы и разыщите дворцовых служанок - думаю, они прячутся именно там. Если же там никого не окажется, тогда узнайте, как обстоит дело с вином.
В раскрытые окна хлестал дождь, ветер хлопал растворенной ставней.
– Эти бури, налетающие словно бы ниоткуда, обычно очень быстротечны, - вдруг подал голос король ЯндолАнганол.
– Замечательно, Ян, лучше не скажешь, так держать: метафоры - это наш путь! - обрадованно воскликнул Эсомбер, хлопнув короля по плечу.
Молча положив свою угасшую свечу на полку, королева вышла из комнаты. Взяв два стула с гобеленовой обивкой, Эсомбер отнес их к окну и поставил там рядом, потом прикрыл ставни так, чтобы дождь не хлестал внутрь и в то же время можно было любоваться буйством природы. Они с королем уселись - государь тут же стиснул голову руками.
– Уверяю тебя, Ян, после женитьбы на юной Симоде Тал ты на многое взглянешь другими глазами. Да и вообще все должно будет пойти на лад. Мы в Панновале в свете предстоящей схватки с Сиборналом придаем очень большое значение нашим северным рубежам. Предстоящая кампания обещает быть крайне тяжелой - если принять во внимание разницу вероисповеданий, издавна служившую яблоком раздора.
Положение Олдорандо отличается от вашего. После того как твой брак станет свершившимся фактом, в Олдорандо ты найдешь доброго друга и союзника. Хотя и у них хватает трудностей. Более того - и это, по моему мнению, весьма вероятно, - после того, как юная Симода станет твоей женой, Кейце тоже поспешит предложить тебе мир. Кейце связывают с Олдорандо кровные узы. Через земли Олдорандо и Кейце с запада на восток пролегают миграционные пути фагоров и других рас недочеловеков, вроде мади.
– Гм, но насколько мне известно, милейшая мать Симоды Тал, королева, сама принадлежит к так называемым недо… скажем лучше, протогностикам. Понятие, «недочеловек», на мой взгляд, несправедливо применяется к тем, к кому применяется. А Кейце… Кейце просто глушь и дичь.
– Если Кейце пойдет на мир с Борлиеном, то, может быть, нам удастся надоумить их напасть на Рандонан. Это развяжет тебе руки, и ты сможешь без хлопот заняться Мордриатом и этими твоими приятелями с забавными именами.
– Что как нельзя лучше устроило бы Панновал, - откликнулся король ЯндолАнганол.
– Это устроит не только Панновал, это устроит всех. И ты и я, мы оба это отлично понимаем.
Под аккомпанемент раскатов грома, в блеске молний в дверях зала появились посланные Эсомбером на поиски вина и служанок люди из его свиты; за ними в зал вошли несколько женщин с кувшинами в руках. За женщинами следовали фагоры-солдаты.