Теперь мелодию ведет аккордеон.
Джон. Какое это все имеет отношение?..
Роза. …к тому, что ты нужен мне. Ты высокий и стройный! От тебя хорошо пахнет! И я так рада, так рада, что ты не пыхтишь и не хрюкаешь, чтобы выказать страсть! (Судорожно обняв его.) Ах, quien sabe![7] Вдруг что случится сегодня, и достанется мне вместо тебя какой-нибудь смуглый мозгляк из папиных дружков!
Гонзалес (повелительно). Роза! Роза!
Роза. Dejalo, dejalo, papa![8]
Гонзалес (входит, нетвердо ступая). Золотые бусинки… (Подойдя к Розе, перебирает пальцами ее золотые бусы.) Джонни… (Пошатываясь, идет к Джону, лезет с пьяными объятиями.) Я тебе что хотел сказать!.. Дочурка моя Роза, когда маленькая была, увидела раз нитку золотых бус… И вот пристала: купи да купи… всю ночь проревела. А денег у меня на них не было… Собрался я утречком и на поезд. Приезжаю в город, захожу в лавку, дайте, говорю, нитку золотых бус. А приказчик мне: «Денежки покажи!» Гляди, творю, лезу за пояс и достаю… — нет, не деньги, а вот что! (Вынимает револьвер.) Есть, говорю, и денежки, есть и, кое-что еще! (Смеется.) Получила она золотые бусы! Все, что хотела, раздобывал ей либо этим (вытаскивает пачку денег)… либо этим! (Помахивает револьвером.)
Джон (отталкивая его). А ну, подальше, Гонзалес! Несет как из помойки!
Роза. Dejalo, dejalo, Papa![9]
Гонзалес (поддерживаемый Розой, пошатываясь, идет к кушетке). Le doy la tierra у si la tierra no basta — le doy el cielo! [10]. (Рухнул на кушетку.) Плевал я на все!.
Роза (Джону). Пойдем где все. А он пусть полежит, ладно? (Выходит.)
Подойдя к окну, Джон смотрит на дом Уайнмиллеров. В осветившуюся гостиную входит Альма, одетая в ночной капотик. Идет к окну, смотрит на дом напротив. Взгляды их устремлены сквозь мрак друг к другу. Начинает звучать музыка, и, словно ведомый ею, Джон медленно выходит из дому, направляется к дверям Альмы, а она всё стоит, не шелохнувшись, у окна. И только когда он уже в ее комнате, и замерла музыка, и слышен лишь шелест ветра, она медленно оборачивается.
Джон. Дверь была отперта я счел это приглашением… С залива дует ветер… несет прохладу. А голова в огне…
Альма молчит.
(Чуть приблизившись.) Молчание?..
Опустившись в большое кресло, Альма закрыла глаза.
Да… гнетущее молчание. (Подойдя к ней.) Уйду, уйду сейчас! Приложите мне только руки к лицу, a?.. (Присев на корточки.) У вечности и у шее Альмы такие холодные руки!.. (Прижался лицом к ее коленям; глаза ее по-прежнему закрыты; так они и застыли в позе, заставляющей вспомнить изваяния Богородицы, скорбящей над телом Иисуса.)
На неярко осветившейся противоположной части сцены входит в свой дом доктор Бьюкенен. Остановившись в дверях кабинета, окидывает его взглядом. В музыке Сникла тема любви — взметнулся зловеще грохочущий мексиканский мотив.
Роза (входит). Джонни! (Заметив доктора Бьюкенена, застыла в удивлении.) Простите, приняла вас за Джонни. Я Роза Гонзалес!
Доктор Бьюкенен. Это мне известно. Что тут делается в моем доме?
Роза (нервничая). Джон устроил прощальную вечеринку — мы с ним уезжаем завтра. (Вызывающе.) Да, вместе! Надеюсь, вы рады за нас; а нет — все равно: мы с Джонни рады, и папа мой тоже.
Доктор Бьюкенен. Вон из моего дома, гадина!
Гонзалес (сев, спьяна). Плевал я на все!
Доктор Бьюкенен (обернувшись к нему и угрожающе подняв свою трость с серебряным набалдашником). Забирай свою… мерзавку и убирайся прочь! (Наносит ему удар тростью.) Вон отсюда, слышишь!.. И все вы там убирайтесь с вашими пьяными девками!..
За сценой женский визг.
Весь дом загадили!.. Вон отсюда! Вон!
С трудом поднявшийся с кушетки и не очухавшийся еще от боли и изумления, Гонзалес издает яростный рев.