Миссис Уайнмиллер (протягивая ему остатки). На, лизни.
Мистер Уайнмиллер. Нет уж, спасибо!
Альма. Ну-ну, детишки, хватит вам…
Мистер Уайнмиллер (гнев его мгновенно переключился на Альму). Почему ты не одета, Альма? Видеть не могу, как ты все рассиживаешь да рассиживаешь день за днем, словно хворь тебя точит. Ничего ведь особенного, насколько я знаю, с тобой не происходит. Ну были даже, допустим, переживания, все равно это не повод вести себя так, словно конец мира близок!
Альма. Постели я застлала, посуду вымыла, заказ на продукты сделала, белье в стирку сдала, картошку почистила, горох вылущила, стол для обеда накрыла. Чего ты еще хочешь от меня?
Мистер Уайнмиллер (резко). Хочу, чтоб ты либо оделась, либо не шлялась по дому.
Альма безучастно встает.
(Сразу же.) А ночью одевалась. Нет разве? Не беспокойся, слышал, как ты выскользнула из дому в два часа. И не в первый раз.
Альма. Сплю плохо. А прогуляюсь чуть-чуть — и засыпаю.
Мистер Уайнмиллер. Не знаю даже, что людям сказать, спрашивают о тебе.
Альма. Скажи, что я изменилась, а в какую сторону, ты и сам не поймешь.
Звуки оркестра чуть громче.
Мистер Уайнмиллер. Что ж ты теперь и останешься такой? Навсегда?
Альма. Нет, не навсегда… хоть ты, быть может, и пожалеешь об этом.
Мистер Уайнмиллер. Перестань крутить кольцо! Как ни взгляну, ты все крутишь его. Дай мне его сюда! Сними немедленно кольцо с пальца! (Схватил ее за обшлаг.)
С силой рванувшись, Альма выдергивает руку.
Миссис Уайнмиллер (восторженно). Наддай ему! Наддай!
Мистер Уайнмиллер. Ну ладно, ладно, будет!
Альма. Так-то лучше.
Звуки оркестра еще громче.
(Подходит к окну.) Шествие, что ли, какое?
Миссис Уайнмиллер. Ха-ха, а как же! Прямо на станции его встретили и кубок поднесли — здоровенный, серебряный!
Альма. Кого встретили?.. Кому… кому поднесли?..
Миссис Уайнмиллер. Да соседу нашему — ты еще все подглядывала за ним!
Альма. Это правда, отец?
Мистер Уайнмиллер (разворачивая газету). Ты что, в газеты не заглядываешь?
Альма. Последнее время нет.
Мистер Уайнмиллер (протирая очки). Ну и народ! Как стрекозы, ей-богу, — то туда, то сюда Он завершил работу, начатую отцом, покончил с эпидемией — и вот, уже славословят его. Так уж повелось в. этом мире: годы преданности и самопожертвования не в счет, а удачливый юнец пожинает лавры!
Альма медленно подошла к окну. И вдруг в него ударил яркий луч проглянувшего солнца.
Альма (вскрикивает). Вот он!
В глубине, слева на самом верху пандуса, появляется Джон. Приветственно поднимает над головой серебряный кубок. Гостиная постепенно погружается в темноту, а на Джоне — луч света.
Как изменился!.. Так быстро!..
Джон входит в кабинет, ставит кубок на письменный стол и, поглядев на него, начинает стягивать пальто. Из внутренней двери появляется Нелли с книгой в руках. Трахнула книгой об стол.
Джон (обернувшись). Ах, это вы, значит, та барышня, что дожидается меня! — мисс Бэрк так и не сказала кто.
Нелли. Представьте себе, я и есть та барышня, что дожидается вас!
Джон. Высокие каблучки, перья на шляпке, румяна!..
Нелли. Никаких румян!
Джон. Естественный румянец?
Нелли. От взволнованности.
Джон. Что взволновало вас?
Нелли. Все! Вы! Ваш приезд! Нс видали разве меня на вокзале? Я вопила вовсю, и рукой махала, как сумасшедшая! День благодарения я как раз дома сейчас.
Джон. А вообще?
Нелли. В пансионе Софи Ньюком.
Джон все смотрит на нее, не веря своим глазам.
(Достает наконец из-под мышки книгу.) Получайте свою мерзкую книгу — летом еще брала у вас. Помните, прикидывалась тогда, будто ни в чем таком не разбираюсь.
Джон. Прикидывались, значит?
Нелли. Конечно.
Он так и не берет книгу, и она швыряет ее на стол.