Под прикрытием артиллерийского огня, советские саперы делали проходы в минных полях, подрывали противотанковые рвы и настилали через болотистые места гати для танков.
Они пошли в бой сразу после прекращения артобстрела. Ещё не улеглась поднятая взрывами земля, а "тридцать четверки" уже двинулись в атаку, на казалось бы растерзанную в клочья оборону противника. Однако это было не так. Каким бы не был сильным удар советской артиллерии, полностью уничтожить гранатометные позиции противника, а также укрытия, в которых находились солдаты смертники вооруженные шестами с минами, было невозможно.
Внимательно наблюдая за боями американских войск на Кюсю, советское командование сделало нужные выводы. При штурме японских позиций, первыми в атаку двинулась пехота, за спинами которой расположились танкисты.
Именно благодаря этому тактическому приему, ни один из советских танков не был подбит или уничтожен японскими смертниками. Все они были уничтожены автоматчиками, так и не успев поднести свой шест с миной к броне танков или воткнуть её между колес.
Спасенные от уничтожения боевые машины в свою очередь огнем своих орудий уничтожали недобитые дзоты и неподавленные огневые точки. Взаимодействие штурмовых групп имело определенные огрехи, но с каждым огневым контактом их было все меньше и меньше.
Совместные действия авиации, артиллерии и пехоты позволили взломать первую линию обороны врага, но дальше продвижения не получилось. До конца светового дня, атакующие подразделения корпуса не смогли прорвать вторую, главную оборонительную линию японцев. Она меньше пострадала от воздушного и артиллерийского огня, а также имела непроходимую для танков эскарпированную оборону. Засевшие в железобетонных бункерах японцы чувствовали себя уверенно и дрались с таким ожесточением, как будто за их спиной находилось Токио, а не Корсаков.
На следующий день, советские войска продолжили штурмовать вражеские укрепления с суши и воздуха. Все говорило о том, что оборона противника будет прорвана, но для полной уверенности, был предпринят обходной маневр. Вдоль прибрежной полосы, в тыл японцам был направлен отряд пограничников, а по восточным склонам Камышовского хребта двинулся пехотный полк майора Селиванова.
Воспользовавшись тем, что все внимание противника приковали к себе наступающие соединения, обе боевые единицы смогли совершить свой маневр незаметно. Японцы с большим опозданием обнаружили присутствие в своем тылу советские подразделения. Командующий японской обороной полковник Минэке попытался контратаковать полк майора Селиванова и сбросить русских в море, но для этого маневра у него не хватило, ни сил, ни времени.
Фронтальный натиск советских войск не позволил полковнику снять ни одного солдата, а имевшихся в его распоряжении резервов не хватило, чтобы противостоять фланговому удару русской пехоты. Ближе к полудню, вторая линия обороны врага была прорвана и Минэке, был вынужден выбросить белый флаг.
Одновременно с началом наступления на 50-й параллели, маршал Василевский отдал приказ о высадке морского десанта на западном побережье Южного Сахалина, в портах Торо и Маока. Первыми из Советской Гавани вышли транспорта с войнами 113-й стрелковой бригады по направлению к Торо. Там согласно данным воздушной разведки не было ни кораблей противника, ни самолетов, что существенно облегчило высадку десанта.
Первыми береговую оборону врага атаковали советские штурмовики и истребители. Их налет нанес им незначительный ущерб, куда больше японский гарнизон понес потери от огня сторожевых кораблей, больших охотников и эсминцев, что прикрывали действия больших транспортных судов.
Общие потери убитыми и ранеными при высадке десанта составили тридцать семь человек. Японцы оказывали яростное сопротивление, но силы были неравными и порт перешел под контроль советских войск.
Находившиеся в Найоро японские соединения, вечером 26 ноября предприняли контратаку на Торо, с целью уничтожения советского десанта, но были отброшены огнем корабельной артиллерии. На следующий день, воспользовавшись, что часть кораблей прикрытия покинула гавань порта, подтянув резервы, японцы вновь атаковали позиции десанта и вновь потерпели поражение. За ночь, советские пехотинцы окопались и, обладая малой огневой поддержкой, смогли отбить натиск врага.
Кроме моряков, действия десантников прикрывала штурмовая авиация. Базирующаяся на аэродроме Ванино эскадрилья штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков "Пе-2", обрушились на врага по первому требованию десанта.
Конец противостоянию десантников и японских войск положил приход вечером 27 ноября советских танков с севера. Принудив врага к капитуляции на 50-й параллели, танкисты в тот же день устремились вперед и уже к вечеру подошли к окраинам Найоро.
Оказавшись между двух огней, японцы решили отступить на южную оконечность полуострова, где уже шли ожесточенные бои в районе порта Маоко. Там также был удачно высажен десант в составе 52-й стрелковой дивизии.
В Маоко, как и в Торо, к моменту высадки советского десанта небыли кораблей и самолетов противника. Это создало благоприятные условия для успешного развития операции.
Общие потери советских войск составили 22 человека убитыми и ранеными, что было меньше чем при высадке десанта в Торо. Местные силы противника составляли две неполные роты, однако уже к вечеру 26 ноября потери десанты резко возросли.
Причиной этому была контратака, которую предпринял генерал-лейтенант Миода, чей штаб находился в Тойохаре. Атака была внезапной и доставила много хлопот советским солдатам. К моменту наступления противника, они ещё не успели, как следует закрепиться, и были вынуждены отражать атаки врага, заняв дома на окраине Маоко.
Несмотря на то, что в этом бою японцы не имели численный перевес, они имели реальный шанс, если не сбросить русский десант в море, то серьезно осложнить его положение. Положение спасла огневая поддержка с кораблей, а также наличие среди десанта специальных офицеров корректировщиков. По требованию маршала Василевского подобный вариант не один раз отрабатывался в ходе учений, и теперь он сохранил жизни многих советских солдат.
Удачное ведение огня и яростные контратаки, переходящие в беспощадные рукопашные схватки исправили положение. Противник был вынужден отступить, но был понятно, что с наступлением утра бои возобновятся с новой силой.
По прогнозу синоптиков со дня на день на остров мог обрушиться циклон, что лишало десант поддержки с воздуха. По этой причине, часть кораблей поддержки, были переведены из Торо в Маоко. Бригада полковника Малькова могла рассчитывать на подход советских танков, тогда как десантники полковника Музыкина, могли надеяться только на себя.
К счастью, прогноз синоптиков не торопился исполняться. Утро следующего дня было пасмурным, что не помешало советским самолетам подняться в воздух и атаковать скопление живой силы противника, в его местах сосредоточения перед атакой.
Действия авиации были поддержаны огнем эсминцев и сторожевых кораблей, что внесло сумятицу в ряды противника, а последующая затем атака десантников и вовсе заставила японцев отступить от порта.
Бои на юге Сахалина продолжались до 30 ноября. В этот день, император Хирохито объявил свой приказ о прекращении огня и начале переговоров о капитуляции армии и флота, что учитывая воинственный настрой японцев, совершенно не означал наступление мира. По всему острову происходили многочисленные мелкие стычки и схватки, которые прекратились лишь 5 декабря, когда все гарнизоны Сахалина сложили оружие и сдались в плен.
Не отстали от своих сахалинских братьев по оружию и воинские соединения, дислоцированные в Приморье. Двадцать седьмого ноября, они начали свое наступление на территории Маньчжурии и Кореи.
Главной целью советского наступления в Корее был японский атомный центр, находящийся в районе городка Хыннам. Для успешного выполнения приказа Верховного Главнокомандующего по захвату этого стратегически важного объекта, маршал Василевский изменил наступательный план 25-й армии. Вместо того чтобы прикрывать фланги нацеленной на Мудацзян 5-й армии, она начало сокрушительное наступление из района Посьет на юг, вдоль корейского побережья.