— Предупреждаю, я вооружен! — прокричал Харви. Не успел он опомниться, как кто-то ударил его со спины, после чего он упал на пол, выронив из рук револьвер. Входная дверь захлопнулась за ним с жутким звуком безысходности. Перевернувшись на спину, он увидел стоящего перед ним Перка Доусона, а вернее того, кто выглядел в точности как он. Если бы в доме было немного светлее, он бы смог разглядеть, что глаза «Перка» были фиолетово-красными, а кожа отдавала желтизной.
«Перк» сделал несколько шагов ему навстречу и Харви, не дожидаясь нападения с его стороны, закричал и пнул того под коленную чашечку. Тварь пошатнулась и согнула ноги, широко расставив руки. В это время Гуделл, принялся оглядываться по сторонам в поисках своего потерянного револьвера. Тот лежал на ровном расстоянии, как от него, так и от «Лукреции», которая все еще стояла на четвереньках и тяжело дышала. Ее грудная клетка сильно расширялась и становилась невероятно узкой, отчего при вдохе через ночнушку проглядывались ее ребра, а при выдохе — позвоночник. Харви сделал резкий рывок в сторону револьвера, но прежде чем его рука сомкнулась на его рукояти, узловатые пальцы «Лукреции» сильно сдавили его запястье, причиняя ему жуткую боль. Помощник шерифа взвыл, глядя на то, как от его ладони полностью отхлынула кровь. Его крик стал еще выше, когда под звуки хриплого и шипящего языка Земель Мертвых, вырывающихся из обеих глоток Безликих, он расслышал треск своих собственных костей. Рука онемела, пальцы потеряли способность двигаться, а голосовые связки продолжали работать даже без желания хозяина.
Руки «Перка» сомкнулись на его щиколотках, и это заставило Харви забыть о боли и начать действовать. Он выхватил нож и всадил его в горло твари в женском обличии. Нож вошел только на четверть и застрял. Черная густая жидкость потекла по его руке, обжигая кожу словно кипяток. «Лукреция» никак внешне не отреагировала на посторонний предмет в своем теле, она всего лишь отпустила его запястье, но только для того, чтобы протянуть руки к его горлу. Харви хотел позвать на помощь шерифа, в надежде, что он его услышит, но очередная сильная хватка сдавила его трахею, а вскоре сломала и шейные позвонки.
Ирэн Рассел открыла двери сразу же после первого стука. На пороге стоял Харви Гуделл, его шляпа скрывала полностью верхнюю часть его лица, оставляя на виду только губы и подбородок. Кожа на его небритых щеках показалась ей болезненно-желтой, да еще сильно покрытая испариной.
— Харви?
Стоило ей только произнести его имя, как помощник шерифа поднял голову и взглянул ей в глаза. Еще секунду назад болезненного вида кожа приобрела румянец.
— Доброго вам дня, дисель. Я могу войти?
На щеках Ирэн заиграл румянец. Она улыбнулась и отступила на шаг назад, хотя изначально не собиралась отвечать ему согласием на его просьбу. Харви Гуделл сделал два шага вперед, после чего закрыл за собой дверь. Он стоял в дверях и с нескрываемым интересом глядел на нее, при этом не произнося больше ни единого слова. Этот взгляд женщина восприняла за сексуальное вожделение, и ей это льстило, но она не могла понять, что могло заставить Харви вернуться к ней спустя полгода, после их мимолетной интрижки, за которой больше ничего не последовало, даже маломальского разговора. Все эти полгода она думала о нем и не потому, что питала к нему чувства, а потому что хотела внести ясность в тот день, когда она изменила мужу с ним. Она любила Сида, но ничего не могла с собой поделать. Ей было необходимо чье-то внимание и ласка в те дни, когда мужа не было рядом с ней. Единственное, что притупляло ее сексуальное желание в те дни, была работа по дому, а потому уборкой и наведением чистоты она занималась в каждый день. Но с каждым пройденным днем спустя месяц после отъезда мужа в губернию, ей становилось все сложнее. Харви был единственным мужчиной, который в те дни находился рядом с ней и который всегда вызывал у нее симпатию, а потому, когда он принес, по ее просьбе воду из колодца, Ирэн попросила его о другом одолжении, которое он без лишних слов исполнил. Харви Гуделл оказался очень хорошим любовником, с этим она не могла спорить, что заставило ее даже забыть на какое-то время о Сиде. Но, когда Харви покинул без единого слова порог ее дома, ее охватила ноющее чувство вины. Когда спустя три дня Сид вернулся, Ирэн тут же затащила его в супружеское ложе, из которого они не вылезали почти сутки — именно столько времени в страстных объятьях мужа ей потребовалось, чтобы перебороть ненависть к себе.
— Что тебя привело ко мне? — спросила она, хотя сама часто думала о том, что хотела бы вновь встретиться с Гуделлом и объясниться с ним, а вернее — объяснить самой себе вслух причины своей измены мужу.