Когда все восемь свечей истлели до конца, на столе уже сформировался магический круг нарисованный воском. Солнечный Луч взяла иголку и пробила ей подушечки всех своих пяти пальцев на руках. Прежде чем пробивать очередной палец, он подносила проступающие капельки крови к кругу и делала небольшие мазки поверх воска. Затем, она протянула иголку Альберту, который повторил за ней те же действия, мажа кровью фигурки, что были в центре круга. Старики, в свою очередь, пробивая пальцы, окропляли кровью нити, мусоля их между пальцами, после чего натягивая их по диаметру магического круга, от чего он очень скоро начал походить на паутину или же ловца снов, правда, без перьев.
Солнечный Луч запела в другой тональности, идя вперебой с напевом тех, кто находился в доме, после чего взяла сырое яйцо и разбила его. Круглый цельный желток и бесформенный прозрачный белок упали на стол. Кевин с неприязнью подумал о глазе циклопа, который уставился с удивлением и злобой в потолок.
Альберт и двое старейшин взялись за руки. Солнечный Луч зажгла еще одну свечу, в пламени которой сожгла прядь волос Безликого, а затем и сушеные травы, что отпугивали злых тварей с Земли Мертвых, чувствующих скорое открытие Ворот в Мир Живых. Когда дом достаточно хорошо окутался запахом дыма, женщина сомкнула человеческий круг и песнопения усилились четырьмя голосами.
Кевин не отводил глаз от стола, чувствуя, что очень скоро должно было произойти что-то странно, если не страшное, что подтверждалось нарастающими голосами поющих. Песнопения уже звучали в унисон, и было сложно поверить, что всему виной был простое чувство ритма у всех присутствующих. Даже его голосовые связки сами по себе стали напрягаться сильнее, выводя странные звуки, изобразить которые он бы не смог бы после завершения обряда. Он даже попытался замолчать, чтобы убедить себя, что имеет власть над собой, но басовитые звуки продолжали вырываться из его горла, невзирая на его старания.
Когда у Кевина начала кружиться голова от этих звуков и запахов дыма, песнопения разом стихли, да так резко, что на них обрушилась полная тишина. Кевин даже испугался на мгновение, посчитав, что причиной неожиданной тишины стало не всеобщее молчание, а его слух. Нолан осмотрелся по сторонам, пытаясь прочесть что-либо в лицах тех людей, что стояли около него. Все они смотрели только в сторону стола, широко открыв глаза и рты.
Посмотрев на сидящих за столом и сам Кевин встал в ступор. У всех, кто сидел за столом, за исключением Солнечного Луча, были белесые глаза, без зрачков и радужек. А восковой круг начал выделять толи пар, толи дым, который тянулся ровно вверх, становясь цилиндрическим столбом.
Около минуты ничего не происходило, а были слышны лишь слабые потрескивания свечей, после чего раздался голос Солнечного Луча:
— Я чувствую чье-то присутствие. Назови себя.
— Мое имя тебе известно! — ответил ей один из стариков, только этот голос принадлежал явно не человеку. — Чего ты хочешь от Земли Мертвых?
— Великий Анку этому поселению нужна помощь твоих братьев.
— Зачем тебе помощь моих братьев? — спросил второй старик, хотя его голос ничем не отличался от предыдущего.
— Безликие проникли на Земли Живых и теперь приносят страдания этому поселению.
— Нам нужно больше крови. — Теперь обладатель грозного голоса перешел в Альберта Дрейка. — Ваше подношение было слишком малым.
— Крови больше не будет, — резко отказала Солнечный Луч. — Кровь мы использовали для открытия Врат, а не в качестве подношения.
— Тогда уберите дым от тлеющих трав.
— Нет! — резко настояла на своем женщина. В голосе ее зазвучали нотки страха и тревоги. — Я хочу повторить свой вопрос: как твое имя?
— Брат Анку, — вновь произнес первый старик. — Ты ведь сама сказала.
— Анку не стал бы ничего просить. ЧТО ТЫ ТАКОЕ?!
Глаза старика стали тускнеть, обретая кровавый оттенок. Его губы расползлись по сторонам, показывая кривые редкие зубы. Он начал смеяться и его смех становился с каждой секундой громче. Разбитое яйцо на столе начало очень быстро темнеть. Отрубленная рука Безликого зашевелилась, то сжимаясь в кулак, то искривляя пальцы под разными углами.
Кевин хотел подойти к столу, но Марк опередил его. Достав нож из-за голенища сапога, он вонзил его в отрубленную ладонь, пригвоздив ее к столу. Как следствие его решительных действий, одержимый старик закричал как раненный медведь, а спустя мгновение захохотал как обезумевший.