Райэнн открывает рот.
– Ты изменяешь Эрику? С кем?
– Я не изменяю, – огрызаюсь я. – Не лезь в это, Райэнн.
– Не срывайся на ней. По крайней мере, она разговаривает со мной. По крайней мере, она знает кричалку, которую ты должна была придумать.
Когда, черт возьми, Терра стала заступаться за Райэнн? Что это за аномалия?
– Ты избегала меня, – говорит Терра так тихо, что я едва ее слышу. – Почему, Мэдди? Ты – моя лучшая подруга.
Она выглядит очень печальной, и мне хочется ее обнять, но, вряд ли это поможет.
Я вздыхаю.
– Я думала, тебе не понравится этот новый парень, вот и все.
– Погоди, дай разобраться, – говорит Терра, прищуриваясь. – Ты избегала меня, потому что считала дурочкой? Думала, что он мне не понравится из-за этой дурацкой футболки с порно?
Я открываю рот, чтобы ответить, но подбираю слова не сразу.
– Ну, когда ты так говоришь, это действительно звучит глупо, но…
– Потому что это глупо, Мэдди. И даже упоминать не стоит. Ты когда-нибудь думала о том, что ты не пуп земли? Может, у меня тоже есть странности. Странности, о которых я могу поговорить с лучшей подругой? Но я когда-нибудь могла поговорить о них с тобой? Нет, потому что ты не отвечала на телефон и не перезванивала. Ты наплевала на свою репутацию, когда порвала с Эриком. Кому до этого вообще есть дело? Только тебе, Мэдди, только тебе.
– Видишь, ты только что доказала мою теорию. Для тебя все дело в популярности.
Она округляет глаза.
– Нет! И ты только что доказала мою теорию. Из всего, что я только что тебе сказала, ты запомнила только последнюю часть, а не ту, где я называла тебя самовлюбленной задницей.
Я никогда прежде не видела ее такой. Ни когда она застукала Питера флиртующим с второкурсницей. Ни когда мама забрала ее телефон за то, что Терра отправила в один месяц 829 сообщений. Ни даже когда в «Роллинг Стоун» раскритиковали новый альбом Эллисон.
Райэнн прикрывает рот и фыркает, когда Терра произносит «самодовольная задница», и, может, я веду себя как ребенок, но это последняя капля. Я начинаю защищаться.
– Отлично, знаешь что, я даже не хочу быть здесь. Мне не стоило приходить. Мне даже не нравится Эллисон Блэр!
Я чувствую на себе взгляды миллионов глаз. Пялятся, как будто на фестивале «Звездных войн» я вдруг завопила, что я – фанат «Звездного пути». И лицо Терры самое удивленное из всех, на нем написана боль. Она просто смотрит на меня с открытым ртом и широко распахнутыми глазами.
– Мне здесь не место. – Я начинаю собирать свои вещи.
Выражение лица Терры становится злым.
– Тогда почему ты все еще здесь?
Мне больно от ее слов. Я начинаю пробираться назад, оттуда, откуда мы пришли, когда свет гаснет, и толпа начинает выкрикивать приветствие.
***
В вестибюле почти никого нет. Я ощущаю себя маленьким потерявшимся щенком, прислоняюсь к стене и пытаюсь понять, что делать дальше. Роюсь в сумке в поисках телефона, но краем глаза кое-что замечаю. Уголок пропуска на НердКон торчит из сумки. Я должна была отдать его Логану или, по крайней мере, Дэну. НердКон проходит прямо сейчас, прямо в этот момент. Не знаю, там ли Логан. Я просто в отчаянии.
Я подхожу к кассе.
– Простите, мне нужно такси. Как мне его вызвать?
Парень-кассир смотрит на меня и хмурится.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– Ладно… наверное, я могу вызвать тебе такси. Ты уверена, что тебе восемнадцать? – Он поднимает телефон.
– Конечно, уверена, – говорю я, делая вид, что оскорблена. Если я что и выучила касаемо лжи, так это то, что все должно выглядеть правдоподобно.
И вот я стою снаружи в ожидании такси, и моросит дождь. Подъехавшая машина вовсе не желто-черная, как я ожидала, она бордовая и похожа на бабушкину. Я сажусь на заднее сиденье и читаю водителю адрес, написанный на задней части пропуска.
Во время поездки Терра звонит пару раз, но я не отвечаю. Занесите в мое досье ужасного друга. Расплатившись, я выбираюсь и достаю пропуск, но успеваю сделать всего пару шагов к передним дверям огромного конференц-центра, когда пьяный Вуки13 врезается в меня сзади. Я лечу на землю, обдирая колени и руки об бетон. Большой комок шерсти даже не извиняется, он просто рычит и идет внутрь.
И как по команде у меня текут слезы. Дождь усиливается, моя так называемая лучшая подруга практически сказала мне отвалить, а я вынимаю кусочки гравия с похожей на чью-то рвоту примесью из открытых ран на коленях и ладонях.
Самый. Лучший. Вечер.
Телефон. Это мама. Вот черт. Я забыла позвонить ей, когда мы приехали на концерт.