- Вы где учитесь? - спросил он нас, сидящих на заборе. - Наверно, приготовишки?
Мы с Костей ответили, что учимся в реальном училище и вовсе не в приготовительном, а во втором классе (мы не уточняли, что только перешли во второй).
- А как у вас выгоняют из класса?
Не зная, куда клонится речь, мы на всякий случай ответили осторожно, кратко:
- Выгоняют за дверь.
- Ну ясно, что за дверь, а не за окно! - Гимназист всхохотнул. - А как? Молча?
- Как молча?
- Ну, учитель что-нибудь говорит?
- Конечно, говорит: "Выйди вон!"
- И только?
- Что ж еще?
Мы почувствовали, что гимназист сейчас будет хвалиться: он рассмеялся, подмигнул, какая-то судорога прошла по его вихлявому телу, он от восторга шлепнул Цветочка по спине, на что тот пропищал:
- Сережка дурак! Маме вот скажу-у! Вот скажу...
- Эх, вы!.. Ничего-то не знаете! - блестя черными глазами, воскликнул Сережка Сарычев, обращаясь к нам, к назаборным. - Скукота у вас! А вот у нас учитель Епифанов хватает за шиворот, например Федьку Ландышева, и тащит к двери, приговаривая... Вот так хватает и тащит...
Тут гимназист, изловчившись, ухватил себя за воротник и, мелко-мелко переступая, как бы упираясь, двинулся к калитке. Для полной иллюзии он, стараясь удержаться, цеплялся свободной рукой за что попало...
- ...Тащит к двери и приговаривает: "Ландышев... Фиалкин... Незабудкин... Репейников... Чертополохов... Крапивное семя... Пшел вон из класса!" Смех! Меня тоже Епифанов таскает к двери, но без похожих слов. У меня фамилия такая - Сарычев, - ничего из нее не получается. А вот с Володькой Медведенко интересно выходит. - Он вернулся к прежнему месту и опять за шиворот потащил себя, причитая на ходу: - "Медведенко... Волченко... Лошаденко... Собаченко... Бульдоженко... Осленко... Пшел вон!" Или вот Ваську Телегина. - Для разнообразия Сарычев ухватил Цветочка и потащил его. - "Телегин... Каретников... Бричкин... Тарантасов... Турусы на колесах..."
- Пусти-и-и! - завопил Цветочек. - Я вот маме-е...
- Молчи! Не мешай! Сейчас ты Женька Смородинов... "Смородинов... Клубников... Земляников... Крыжовников... Волчьи ягоды... Вот те клюква! Пшел вон из класса!"
Увлекшись, Сергей еще и коленкой наподдал Цветочку. Тот растянулся, но быстро вскочил, отряхнул свой пиджачок и отбежал подальше от двоюродного братца. Сарычев утер рукавом лицо, раскрасневшееся от усилий. Он устал, но не мог остановиться.
- Я тоже могу как Епифанов! - хвастливо воскликнул он. - Как ваши фамилии?
Мы ответили: Небратов и Брусников.
- Ну, Брусников - это все равно что Смородинов, - сказал Сергей. Неинтересно. А Небратова можно... - Он поманил к себе Аленьку, но тот, конечно, не подошел. - Ну ладно, без всего! - И, стоя на месте, начал быстро приговаривать: - Небратов... Несестрин... Немамин... Непапин... Недядин... Нететин... Пшел вон! Во! Давай еще фамилию. Любую!..
- Щукин, - сказал я, вспомнив вывеску на Посольской улице.
- Пожалуйста! Щукин... Селедкин... Судаков... Лягушкин... Крокодилов...
Костя перебил гимназиста:
- Нет, у тебя не получается, как у Епифанова, - спокойно, нравоучительно, но, видимо задетый всякими "Нететями", заметил он. Крокодил не рыба, и лягушка - тоже... "Несестрин" и "Немамин" - тоже плохо.
Сарычев, наверно, не ожидал такого ответа: лицо его вытянулось, губы обидчиво сжались. Чтобы поддержать Костьку и добить этого хвастуна, я спросил, вспомнив про Епифанова:
- Это какой Епифанов? Толстый, с длинными волосами?
- Да, толстый, с длинными волосами, - надувшись, ответил Сергей. - А что?
- А то, что у нас в реальном он тоже преподает. Вот что! С третьего класса... Значит, он и нас на будущий год тоже будет выгонять из класса со всякими похожими словами... Во как!
Гимназист был уничтожен. Во всяком случае, нам казалось так. Однако, стараясь все же одержать верх, Сарычев пробормотал:
- Ну и что же? Вас когда-то еще будет выгонять. После дождика в четверг. А нас он уже выгоняет!..
Он поднял с земли какой-то прутик и, пощелкивая им по сапогам, в которые щегольски были заправлены его штаны, насвистывая, видимо чувствуя, что вывернулся, ушел на улицу...
16. РАЗРЫВ
После его ухода Цветочек ожил и опять принялся за свою вертушку. Это был какой-то двор хвастунов: один отхвалился - другой начинает... Цветочка тянуло к этому, наверно, и то, что Костя до прихода гимназиста попросил показать ему вертушку. Еще бы! Все его презирали, а тут вдруг его просят можно поломаться...
Оживился и Константин. Пока Сережка Сарычев представлял, как им, гимназистам, весело и интересно живется с учителем Епифановым, Костя нет-нет да поглядывал на вертушку в руках Аленьки. Сейчас же он устремил все взоры на нее. Цветочек это почувствовал и запустил вертушку сильно, высоко.
На высоте пропеллер отнесло ветром в нашу сторону, и он, по-стрекозиному мерцая, стал опускаться над забором. Костька быстро сорвал с головы белую кепку и, как бабочку сачком, поймал пропеллер... Снизу, с земли, раздался вопль Цветочка ("Ма-аме ска-жу-у!.."), но тут же он и затих: Костя не удержал пойманное, и пропеллер, кувыркаясь, как безобидная жестянка, упал к ногам перепугавшегося Цветочка.
Теперь он пускал его подальше от забора, и Костя, помрачнев, сбычившись, следил за ним, все стараясь постигнуть тайну вращения.
- Ну покажи, отчего он вертится! - просяще и, как мне показалось, противно-унизительно пролепетал он.
- А вот потому и вертится! - опять проблеял Цветочек свою дурацкую приговорку. - А вот у тебя нет и не вертится!..
С кружочками румянца на толстых щеках, в кургузом пиджачке, он был отвратителен... А может быть, потому отвратителен, что Костька, дурак, его просил, унижался, хотя я его и толкал...
- Ну ладно, так и быть, - вдруг милостиво проговорил Цветочек. Слезай сюда, я тебе покажу. Только один, без Мишки...
Этого еще недоставало! Лезть к Цветочку... Водиться с ним...
- А ну его! - решительно сказал я и, держа Константина за сатиновую рубашку, стал спускаться с забора.
- Отстань!.. - Удар пришелся мне по плечу. Это было не больно, но я оторвался от забора и, перевернувшись, упал к нам в сад.
Когда я вскочил, глянул вверх, Костьки уже не было на заборе. Он был там, у Цветочка.
- Ну ладно же!.. - В бессильном негодовании я застучал в доски забора. - Ладно же!..
Все теперь кончено, дружбе конец! И бежать бы прочь, забыть перебежчика, но щель в заборе манила к себе.
И я увидел: Константин, стоя рядом с Цветочком, держал палочку с нанизанным на нее шариком и пропеллером. Взявшись за шарик, Костя то поднимал пропеллер вверх, то, сбросив вниз шарик, давал ему возможность опуститься. И, поднимаясь и опускаясь, пропеллер вращался на палочке.
...Спустя много лет в прохладной, с высокими потолками лаборатории Н-ской авиационной школы курсант Небратов стоял около сложной ребристо-блестящей конструкции, покоящейся на тяжелой, с пятнами машинного масла деревянной стойке. Впереди конструкции, плотно соединясь с нею, косо стоял в воздухе большой, красивый, покрытый светло-коричневым лаком пропеллер, легкий и могучий одновременно. Все это вместе называлось в и н т о-м о т о р н о й г р у п п о й, и преподаватель с седыми бачками - один из первых русских авиаторов - короткой палочкой-указкой показывал детали ее. Кто знает, может, оттого, что в свое время Костя Небратов держал в руках "винто-моторную группу" Цветочка, сейчас, много лет спустя, курсант Небратов пришел к этой настоящей г р у п п е - к большой, мощной, с тысячью деталей... Нет, не потому, что они похожи - они совсем не были похожи, - но то и другое было из необыкновенно прекрасного в о з д у ш н о г о царства...