В небе над головами ребят раздался гул мотора, гидросамолет пронесся на бреющем полете над лесом, чуть не сбрив крылом верхушки деревьев. Потом он опрокинулся на левое крыло и пошел на новый вираж, чтобы снова пролететь над ребятами.
— Сними майку! — крикнул Вадик.
— Что?! — не расслышал Пузырь, врезавшись головой в разлапистую ветку.
— Майку, говорю, сними! — крикнул Вадик. — Кроме тебя и мухоморов, в лесу нет ни одного оранжевого предмета! Твою майку видно с космической станции! Гидроплан летает над нами, чтобы не упустить из вида! Бирюк наблюдает из самолета, а потом по рации или по мобильнику сообщает своим дружкам-браконьерам, где мы находимся, понимаешь? Он направляет на нас всадников и джип! А твоя майка для него как маяк!
Пузырь так резко остановился под старым развесистым дубом, что Вадик наткнулся на широкую рыхлую спину подростка, и друзья чуть не повалились на землю. Они устояли на ногах только благодаря старому дубу, в ствол которого уткнулись лбами. Тяжело дыша, Витя стал с трудом снимать мокрую от пота, прилипшую к телу майку, умудряясь при этом рассуждать:
— С одной стороны, нам повезло, что Бирюк летает на самолете, а не на вертолете… Ох, как я растолстел в лагере… Вертолет завис бы над нами, и тогда Бирюк ни на секунду не упускал бы нас из вида… Майка мокрая, хоть выжимай… А так, пока гидросамолет разворачивается, у нас есть время, чтобы убежать или спрятаться… Ух… И тогда Бирюк потеряет наш след… Фух… — выдохнул Пузырь, с огромным трудом стянув с себя майку.
— А с другой стороны? — спросил Вадик. Услышав гул мотора, он поднял голову, но не увидел гидросамолета сквозь листву: широкая и густая крона старого дуба надежно скрывала ребят от глаз Бирюка. — Ты сказал, что, с одной стороны, нам повезло, что он на самолете, а что с другой?
— С другой стороны, не повезло. Если бы он летел на вертолете, то мы бы легко оторвались от него на лодке Олжуса. Ведь вертолет не может сесть на воду, а гидросамолет как раз для этого и предназначен. Даже если мы выплывем на середину реки, это нас не спасет. Бирюк просто выстрелит в мотор, а потом гидроплан приводнится рядом с лодкой, и нам — крышка.
— У меня есть идея, — сказал Вадик, доставая из фотоаппарата кассету. — Надо отдать пленки Олжусу.
— Ты что, очумел?
— Ну, подумай хорошенько. Бирюк заметил, как мы снимаем его охоту. Он видел именно нас, так?
— Ну, так.
— Он уверен, что пленки у нас, так? Значит, гоняться он будет именно за нами. А тем временем Олжус спокойно доплывет до дома и спрячет кассеты.
— Ты прав, — согласился Пузырь. — Если пленки будут в надежном месте, то Бирюк не сделает нам ничего плохого, даже если поймает. Ему, в общем-то, нужны не мы сами, а кассеты из моей видеокамеры и из твоего фотоаппарата.
— Вот именно!
— Давай-ка твою фотопленку отдадим на хранение Олжусу, а мою оставим. На всякий случай.
— Давай. Пленки — это как бы наша страховка. В самом крайнем случае мы обменяем их на свободу, врубаешься?
— Я-то врубаюсь, да только как ты договоришься с Олжусом? — засомневался Пузырь. — Он совсем не похож на юного натуралиста. Для него что сайгаки, что осетры — без разницы. Ему вся природа по барабану. Не будет он с тобой связываться.
— Это мы еще посмотрим, — сказал Вадик. Он хотел выйти из-под кроны и направиться к реке, но вовремя остановился, услышав приближающийся гул гидроплана. — Подождем, когда самолет опять развернется, чтобы Бирюк не видел, как мы разговариваем с Олжусом.
— Надо бы поторопиться, — занервничал Пузырь. — Те клоуны на лошадях тоже не стоят на месте, через несколько минут они будут здесь. — Пузы— ренко беспокоился и от волнения переминался с ноги на ногу, глядя в ту сторону, где, по его мнению, с минуты на минуту появятся вооруженные всадники в строгих костюмах. — Джип-то здесь, в лесу, вряд ли проедет, а лошади запросто проскачут между деревьями. И собаки тоже. Вадик, мы теряем время!
Когда гул самолета начал удаляться, Ситников бросился через чащу в сторону ерика. Пузырь помчался за ним, прижимая к груди свою скатанную майку. Они подбежали к кромке леса, спрыгнули с пригорка на песчаный откос и кинулись к Олжусу, который, как змея, извивался на песке, пытаясь освободиться от ремней, туго стягивающих его руки и ноги. Ему удалось подползти к своей лодке, и теперь он, отчаянно дергая руками вверх и вниз, пытался распилить кожаный ремень о весло.
— Давай затащим Олжуса в лес! — на бегу крикнул Вадик. — Если Бирюк увидит, что мы отдаем калмыку пленки, он погонится за ним, а не за нами!
— Бери его за руки, а я возьму за ноги! — крикнул Пузырь.
Ребята торопились и нервничали, они даже не заметили, как перешли на крик. Подбежав к Олжусу, они без единого слова подхватили его и понесли по откосу на пригорок, к лесу. Калмык оказался легче, чем они предполагали, он был не тяжелее школьной парты. Олжус брыкался, извивался, как вытащенная из воды щука, таращил глаза и злобно ругался на родном языке.
— А-а-а, шайтан! Скрл-брл-крл положи на место! Брл-скр-крл куда тащишь?! Отпусти, шайтан! Ы-ы— ыкрл-брл отпусти, говорю!
Ребята перетащили юного браконьера в лес и положили под елку, как новогодний подарок. Вадик достал из кармана две кассеты, сел на корточки перед Олжусом и громко сказал:
— У нас мало времени! Поэтому слушай меня внимательно, повторять не буду! Вот здесь находится фотопленка с очень важными для нас кадрами. — Вадик поднес контейнер с кассетой к сплюснутому носу Олжуса. Калмык, скосив глаза, напряженно посмотрел на пластмассовый водонепроницаемый цилиндр.
— Крл-скр-р-р-азвяжи меня!
— Не рычи! Сначала выслушай! — Вадик показал Олжусу другой контейнер с кассетой и сказал: — А на эту пленку я сфотографировал тебя, когда ты на своей лодке вынимал рыбу из сети. Кстати, на снимках будет видно, что ты ловишь рыбу не в Африке и не в Австралии, а именно в Нижневолжском заповеднике. Потому что я заснял тебя на фоне щита "Запретная зона". Понял?
— Чего надо? — мрачно спросил Олжус и поднял голову. Высоко над головами ребят снова пролетел гидросамолет; они не видели его, но догадались по звуку.
— Я дам тебе эту пленку на хранение. — Вадик снова показал ему кассету с кадрами охоты. — Сегодня или завтра — в общем, на днях мы встретимся с тобой и заберем ее. А тебе отдадим вот эту. — Ситников поднес к его глазам другой контейнер с видеопленкой, на которой был запечатлен Олжус. — Въезжаешь? Короче, ты оказываешь нам услугу, а мы за это тебя отпускаем и вдобавок отдадим тебе доказательства твоего преступления. Незаконная ловля рыбы — это преступление. Понял?
— Тоже мне… преступление, — плюнув в траву, презрительно усмехнулся Олжус, а затем упрямо произнес: — Пять щук и десять сазанов — это не рыба!
— Хватит спорить! Рыба не рыба — это ты инспектору рыбоохраны будешь доказывать! — потеряв терпение, прикрикнул Вадик. — Я знаю точно, что за браконьерство твои лодку конфискуют, а твоих родителей оштрафуют! Ну, выбирай.
— Ладно, — согласился Олжус. — Сберегу твою пленку.
Ребята развязали ремни на руках и ногах Олжуса, тот с явным удовольствием потер свои затекшие запястья и щиколотки. Вадик передал калмыку водонепроницаемый контейнер с фотопленкой и спросил:
— Где ты живешь? Как тебя найти?
— Поселок Рудня. Улица Мира, дом пять. Спросите Олжуса.
— Рудня, Мира, пять, — повторил, запоминая, Вадик и пригрозил: — Если обманул — пожалеешь.
— Это еще почему? — подозрительно сощурив и без того узкие глаза, спросил Олжус.
— Потому что на борту твоей лодки стоит ее номер. По этому номеру наш знакомый рыбнадзор вычислит тебя за пять секунд.
— Скрл-бр хитрый шайтан. Не бойся, я правду сказал. — Олжус зажал в кулаке кассету с пленкой и побежал по откосу к своей лодке.
— Никому, кроме нас, не отдавай ее! — крикнул ему вслед Вадик.
ГЛАВА VI. ВСТРЕЧНЫЙ ОГОНЬ
Проводив взглядом малолетнего браконьера, ребята побежали к стоянке и на полпути встретили Дзюбу, который шел им навстречу, нервно покусывая травинку.