— Вообще-то, деньги он заплатил за интервью. Ведь я работал, ну, в смысле, думал, формулировал, говорил. Умственная работа, Вадик, тоже работа, впрочем, ты этого не поймешь никогда.
— А что потом? Говори, говори, я ведь вижу, ты что-то скрываешь. По твоему толстому лицу вижу. Признавайся до конца, сбрось камень с души, легче будет.
Несколько секунд Пузырь не мог решиться, но потом все-таки признался:
— Все бы ничего… Только я, когда от него деньги получил, сразу решил, что он свой в доску… Ну, поверил журналюге полностью, понимаете?
— Да мы все понимаем. Ты дело говори.
— Короче… Сам не знаю, как это получилось… В общем, я рассказал ему про Олжуса. Про то, что у калмыка хранится фотопленка с кадрами дикой охоты.
Дина и Вадик переглянулись и по глазам друг друга поняли, что думают об одном и том же — все, что они сегодня сделали, было напрасно.
— Адрес калмыка назвал? — спросил Вадик.
Пузырь виновато кивнул.
— Кто тебя за язык тянул, чучело?! — заорал Ситников.
— Только не ссорьтесь, мальчики, — попросила Дина и сказала Вадику: — Витька не виноват. Если бы он сам не рассказал про Олжуса, то Шипучин все равно бы выведал это у него. Ведь Бирюк видел, что вы снимаете видеокамерой и фотоаппаратом, значит, он и Шипучину сказал, что, кроме видеокассеты, есть еще фотопленка с компроматом. Раньше или позже, Марк все равно узнал бы это от Витьки, ведь он ему поверил.
Пузырь с благодарностью посмотрел на Дину, осмелел и прикрикнул на Вадика:
— Не наезжай на меня! Ты что, забыл, что Олжус отдаст кассету только в обмен на другую фотопленку? На ту, где он вытаскивает рыбу из сети. Эта кассета находится у тебя, так чего ж ты бесишься!
— Если он тебя, умника, загрузил по полной программе, вокруг пальца обвел, как первоклашку, то Олжусу и подавно лапши на уши навешает.
— Что ты ко мне привязался?! — потеряв терпение, возмутился Пузырь. — Приспичило подставить Бирюка — залезь в холодильник и сфотографируй браконьерскую рыбу!
— Не "подставить", а наказать, — поправила Пузыря Дина. — Подставляют невиновных, а Бирюк — преступник. Он — убийца, он убил…
— Подожди, подожди, Дина, — остановил ее Вадик и обратился к Пузырю: — Я не понял, про какой холодильник ты говоришь?
— Это не я говорю. Это я с твоих слов узнал, что Геннадий Бирюк руководит хладокомбинатом и там у него полно левой рыбы. Хладокомбинат — это огромный холодильник, "левая" — значит браконьерская. Вот я и предлагаю сфотографировать эту рыбу в его холодильнике, это будет покруче фотографий дикой охоты. Раскинь мозгами, ну, что ему будет за убийство сайгака? Штраф, и только. Ну, опубликуют фотографии в газете, ну, проиграет его брат выборы. Да и черт с ними, с выборами, в конце концов, не так это страшно. А за скупку, хранение, переработку и продажу браконьерской рыбы он штрафом не отделается. Это серьезное экономическое преступление, тут тюрьмой пахнет.
— Кто тебе сказал, что Геннадий Бирюк браконьерскую осетрину перерабатывает и продает?
— А по-твоему, он ее сам ест? Тонну сырой осетрины на завтрак, три тонны на обед, две на ужин — так, что ли? Ясный пень, он скупает у браконьеров рыбу, замораживает ее на своем хладокомбинате, а потом продает. Покупает подешевле, продает подороже — схема известная, верно?
— Теперь понятно, откуда у Бирюка деньги на предвыборную кампанию, — сказала Дина. — Какие же все-таки мерзавцы эти близнецы. Валерий делает вид, что борется с браконьерами, а сам берет деньги на выборы у своего брата, главного местного браконьера.
— Не въезжаю, зачем Геннадий спонсирует Валерия? Зачем оплачивает его предвыборную кампанию? Ну, станет его брат губернатором, и что? Геннадию какая от этого польза?
— Убиться веником, — пораженно взглянув на Вадика, произнес Пузырь. — Ты что, вчера родился? Телевизор не смотришь? Знаешь, какая огромная власть у губернатора?
— Какая?
— Практически безграничная! Весь город, вся область в его распоряжении, захочет — разрешит предпринимателю построить, например, новый хладокомбинат или рыбный завод, а не захочет — запретит. Астрахань — это порт, громадный пункт перевалки грузов с железной дороги на морские и речные корабли. И наоборот — с кораблей на железную дорогу. От губернатора очень много зависит. Захочет, к примеру, наказать местных жителей — отключит воду и отопление в домах, а захочет — включит. Считай, что все местные жители и предприятия так или иначе зависят от губернатора. Быть братом губернатора, тем более близнецом, очень выгодно.
— Интересно, сколько людей живет в этой области? — задумчиво произнесла Дина.
— Больше миллиона, — сказал любознательный Пузырь. — Я в газете читал.
— Представляете, сколько людей мы спасем, если расскажем правду о близнецах, — воодушевилась Дина. — Избиратели узнают, что брат Валерия — браконьер, и будут голосовать за другого кандидата.
— Валерий Бирюк не виноват, что у него такой брат. Сам Валерий ничего плохого вроде бы не сделал. Во всяком случае, у нас нет оснований его обвинять. Наоборот, я слышал, как он грозился арестовать Геннадия, — сказал Вадик.
— Надо делать, а не грозить, — строго ответила Дина.
— Классно, конечно, было бы снять на видео холодильник с левой рыбой и отнести пленку в милицию, — мечтательно произнес Пузырь. — Тогда бы нас, может быть, даже наградили… Премию бы дали…
— Так-то оно так… — задумался Вадик. — Да только как я узнаю, где находится этот хладокомбинат? А если даже и узнаю… Как проникну в холодильник, как отличу браконьерскую рыбу от обычной, ведь на хладокомбинат наверняка не только левая осетрина поступает, но и правая, в смысле, законно выловленная.
— Если очень постараться, можно всего добиться, — сказала Дина.
— Нет, — отрицательно покачал головой Ситников, — нам с этим делом без специалиста не справиться. Знакомого специалиста в этой области у нас нет, поэтому придется ехать к Олжусу за фотопленкой. Будем надеяться, что он не отдал ее Шипучину.
— Я поеду с тобой, — предложил Пузырь.
— И я, — сказала Дина.
— Ни в коем случае, — категорично заявил Вадик. — Если мы втроем уйдем из лагеря, у нас будут крупные неприятности.
— Тогда иди один, — сказала Дина. — Наш вожатый привык, что мы все время вместе, втроем. Мы с
Витькой будем мелькать у него перед глазами, и он подумает, что ты тоже где-нибудь рядом, в лагере.
— Поселок Рудня, улица Мира, дом пять, — напомнил Пузырь адрес калмыка.
— Рудня — это далеко? — спросила Дина, посмот— рев на часы. — Ты успеешь вернуться в лагерь до отбоя?
— Полчаса на автобусе, — сказал Вадик. — Полчаса в одну сторону, полчаса в другую и полчаса на поиски Олжуса. Успею.
— На всякий случай возьми мою видеокамеру, — предложил Пузырь. — Вдруг Олжус все-таки отдал фотопленку Шипучину. Тогда пусть расскажет об этом в видеокамеру — это будет его свидетельство против журналиста. Плюс мое свидетельство, плюс твое, плюс Динкино. Мы напишем, что Шипучин путем обмана завладел нашим имуществом, ну, видеокассетами, и отдадим заявления в милицию. Чем больше свидетелей и заявлений — тем лучше.
ГЛАВА XI. ДРУГ СТЕПЕЙ КАЛМЫК
Олжус жил на окраине поселка в двухэтажном доме, окруженном ухоженным абрикосовым садом. Возле дома низкорослый толстый мужчина открывал задние двери грузового фургона с надписью "Хлеб". Вадик остановился у невысокого забора из тщательно выкрашенного неправдоподобно ровного штакетника и крикнул:
— Добрый вечер! Скажите, Олжус здесь живет?
— Нету его, — громко сказал хозяин дома, не оборачиваясь и продолжая заниматься своим делом.
— Вы не подскажете, как его найти?! Он мне очень нужен!
Мужчина повернулся лицом к Вадику и, посмотрев на подростка, сказал:
— Не знаю. Сходи в клуб, может, он там.
У мужчины было круглое приплюснутое лицо, припухшие узкие глаза и кожа на щеках, натянутая, как новая лайковая перчатка, словно вот-вот лопнет. Вадик догадался, что говорит с отцом Олжуса. Ситников хотел было уйти, но задержался и спросил: