Вадик с ног до головы оглядел Пузыря и рассказал короткий анекдот:
— Мальчик просит папу: "Папа, купи сандалики". А папа говорит: "Нет, ты еще коньки не сносил".
— Зря смеешься. Ты в туристическом деле полный чайник, а у меня тут все записано. — Витя помахал перед носом Вадика общей тетрадью. — В поход надо идти в обуви, которая не спадает, чтобы не потерять ее в болоте или в реке. А подошва должна быть толстая и жесткая, тогда ты не проткнешь ногу сучком или стеклом и не собьешь пальцы о камни и корни.
— А эту клоунскую майку ты надел, чтобы тебя увидели из космоса? — спросила Дина.
— Почему из космоса? Просто мы можем заблудиться, а с вертолета мою оранжевую майку спасатели заметят гораздо быстрей, чем твою зеленую. Здесь, — Пузыренко снова помахал в воздухе тетрадью, — записано, что самый заметный цвет днем — оранжевый, а ночью — белый.
Глава II. ДЛИННАЯ ОПАСНАЯ ДОРОГА
Путешественники устроились на заднем сиденье "УАЗа" с брезентовым верхом, Дзюба сел за руль и запустил двигатель. Мотор взревел, машина сорвалась с места и выехала с территории лагеря на прямое, как стрела, шоссе.
Они мчались мимо деревень и поселков, за окнами мелькали автозаправочные станции, сельские магазины, придорожные кафе, автобусные остановки, на которых жарились местные жители с загорелыми лицами цвета красного кирпича. Иногда вдоль дороги вырастали фанерные щиты с надписями: "Нижневолжский заповедник — это легкие нашей области!", "Охраняйте природные богатства и красоты ваших лесов!", "Сто лет надо растить лес, а погубить его можно в минуту. Уходя, тушите костры". Но особенно часто на глаза ребятам попадались огромные рекламные плакаты, с которых смотрел сильный мужчина с открытым, внушающим доверие лицом, с тщательно уложенной прической, ясным взглядом и широкой жемчужной улыбкой. Мужчина был изображен на фоне изумрудно-зеленого леса. Встав на одно колено, он своей крепкой надежной рукой гладил трогательную ушастую голову детеныша-сайгака, который стоял на тоненьких ножках и смотрел на мир растерянным детским взглядом. Над этим изображением белела надпись: "Валерий Бирюк охраняет наш заповедник. Валерий Бирюк сохранит природу нашего края для наших детей! Голосуйте за Валерия Бирюка! Все на выборы нового губернатора!"
— Где-то я уже видел этого мужика в серебристом костюме, — сказал Вадик, когда очередной плакат остался позади.
— Сегодня он выступал по телевизору, когда мы были в кабинете Олега, — напомнил Пузырь.
— А, да. Точно. — Вадик плохо представлял себе, в чем заключается работа губернатора, поэтому спросил у Дзюбы: — Олег, ты не знаешь, чем занимаются губернаторы? — К тридцатилетнему физруку все старшеклассники обращались по имени и на "ты".
— Губернатор руководит областью, — коротко ответил Дзюба.
— В каком смысле? — занудствовал Вадик.
— Ой, ну до чего же ты непонятливый, — сказала Дина. — Ты что, не знаешь, чем занимаются руководители? Они отвечают за доверенное им хозяйство, за своих подчиненных. Как школьный директор отвечает за все, что происходит в его школе, так губернатор отвечает за все, что происходит в его области.
— Ясно, — сказал Вадик. — Хорошее лицо у этого Бирюка, открытое. Я сразу могу определить, что это порядочный, честный человек. Я бы за него проголосовал, пускай будет губернатором Астраханской области, я не против.
— Как раз по лицу-то ничего не определишь. У всех прохиндеев, кидал и жуликов очень порядочные, интеллигентные лица. Поэтому им и удается облапошивать таких лохов, как ты. Ты заметил, что у этого Бирюка два ряда фарфоровых зубов? Чтобы вставить один такой зуб, надо заплатить тысячу долларов. Тридцать два зуба умножить на тысячу долларов — это же бешеные деньги! И это только для того, чтобы понравиться избирателям! Лучше бы истратил эти бабки на что-нибудь полезное для заповедника. Ну, скажи, откуда у него такие деньжищи? Вот если бы у тебя было тридцать две тысячи долларов, ты бы на них вставил себе фарфоровые зубы?
— Зачем мне фарфоровые? Мне пока своих зубов хватает. И потом, с чего ты взял, что они у него вставные, разве на них написа… — Вадик не договорил. Дзюба съехал с шоссе на неровную дорогу и началась такая тряска, что челюсти Ситникова защелкали, словно на сорокаградусном морозе.
Пространство перед машиной раздвинулось — ровное асфальтированное шоссе с указателями и рекламными щитами осталось позади, уступив место степной пустоши. Дорога, на которую съехал Дзюба, пролегала в стороне от всех туристических маршрутов и напоминала скорее вспаханное поле.
"УАЗ" бросало из стороны в сторону на песчаных кочках. Плотно утрамбованный тракт позволял развивать довольно большую скорость, но это не спасало путешественников от пыли, облака которой вздымались из-под колес до самого солнца. Песок сразу набился в ноздри, заскрипел на зубах. Ребятам захотелось пить.
— Воду надо экономить. Неизвестно, когда мы доберемся до колодца или родника, — сказал Пузырь. Он отвинтил алюминиевую крышечку у своей фляжки и сделал глоток. Но одного глотка не хватило, чтобы утолить жажду. — Вообще-то один день можно совсем не пить, организм запросто продержится на внутренних запасах. Точно тебе говорю, это я на лекциях Дзюбы узнал. — Оправдавшись перед самим собой, Пузырь закинул голову и сделал еще несколько больших глотков.
Вадик последовал его примеру и выпил сразу полфляжки, то же самое сделала Дина.
Солнце раскаляло машину, высекало блеск из металла. На горизонте не было ни одного строения, вокруг простиралась знаменитая астраханская степь, по которой в разные времена скакали скифы, гунны, хазары и татаро-монгольские конницы. Теперь по этой степи мчались московские школьники. Машину сильно трясло, и ребята прилагали немало усилий, чтобы не стукаться лбами друг с другом. Они до боли в руках стискивали стойки, к которым крепился брезентовый тент, и все равно сильно раскачивались из стороны в сторону вместе с "УАЗом", глухо урчащим в знойной пыли. Туго накачанные баллоны с хрустом давили поросли колючек. Горячий ветер с песком задувал под тент, который назойливо колотился о стальные стойки.
Путешественники не заметили, как выпили всю воду. Фляжки были пусты, от сухого знойного ветра пересохли губы. Через полчаса такой езды у них уже не было сил держаться за стойки, и приятели подпрыгивали вместе с "УАЗом" на каждой кочке, касаясь макушками брезентовой крыши. Дзюба, раздраженный тяжелой дорогой и жарой, упрямо гнал автомобиль, форсируя мотор, не обращая внимания на рытвины и бугры бездорожья.
Наконец впереди замелькали светлые дубовые рощицы, дорога стала ровнее, и вскоре на берегу Волги показалась деревня. Проехав мимо покосившегося указателя "Деревня Андреевка — 100 м", Дзюба убрал ногу с педали газа и остановил "УАЗ" на околице, перед одноэтажным бревенчатым домом с решетками на окнах и вывеской "АНДРЕЕВСКОЕ РЫБОХОТХОЗЯЙСТВО. РЫБООХРАНА".
Путешественники вышли из машины и, как по команде, потянулись, расправляя затекшие мышцы. Близился изнуряющий солнечный полдень. Машина до того накалилась, что страшно было прикоснуться к дверцам. Деревня Андреевка лежала на лесистом холме, который полого спускался к реке — это был один из рукавов Волги. Здесь было очень тихо и веяло свежим дыханием речной воды.
На шершавой стене дома рыбоохраны блестели глянцем несколько одинаковых плакатов с призывами голосовать за Валерия Бирюка. Под плакатами на лавке, прислонившись спиной к теплым бревнам сруба, дремал мужик, опустив подбородок на грудь и скрестив жилистые руки, загорелые до цвета копченого мяса. На нем была тельняшка с закатанными рукавами, выцветшие на солнце штаны и сандалии на босу ногу, из которых торчали грязные пальцы с квадратными желтыми ногтями. На голове мужика белела сатиновая кепка в мелкий горошек.
Вадик подумал, что деревенские жители относятся к одежде не так трепетно, как городские. Наверное, это происходит оттого, что в деревне с утра до вечера трудятся на свежем воздухе — в огороде, в поле или на реке. От солнца, пота и физической работы одежда быстро "сгорает", поэтому деревенские относятся к ней просто, как к кускам ткани, которые защищают кожу от ожогов и ветра. Вот и правильно, так и нужно к ней относиться, подумал Вадик, вспомнив девчонок из своего отряда, которые на дискотеке охотнее шли танцевать с теми пацанами, у которых прикид был круче.