— Ты и мисс Робертс поселитесь в третьей комнате, а я — на втором этаже.
Иветт не визжала от радости, как любой ребенок на ее месте, но она непрерывно болтала и смеялась. Вертясь на стуле, она вдруг обратилась к Стэйси, гордо заявив:
— А ты знаешь, что я могу говорить по-итальянски? Только с помощью рук.
Ее собеседница даже заморгала от удивления, что вызвало у девочки приступ веселого смеха.
— Я тебе покажу! — не унималась Иветт. — Например, ты спрашиваешь меня, что я думаю… о чем-нибудь.
— Допустим, что спрашиваю. — Стэйси с веселой улыбкой взглянула на счастливую девочку.
— А я сгибаю палец и кладу его на свою щеку, вот так. Видишь? — Она показала хитрый жест. — Это значит: «Все нормально».
«Сомнительная точность», — подумала девушка, но, понимая, что от нее ждут одобрения двое спутников, умудрилась изобразить восхищение:
— Очень изобретательно!
— А если я сложу указательный и большой пальцы вот так и помашу ими вот так, это будет значить: «Почему?». А если я приложу пальцы к шее, то это будет значить: «Нечего делать».
Такие живописные подробности сурдоперевода заставили тур-менеджера от души расхохотаться. Вероятно, Иветт переняла какие-то жесты у обслуживающего персонала «Палаццо», пока целыми днями околачивалась возле отеля.
Пока Стэйси и Иветт дружно смеялись, Марк, как всегда слегка растягивая слова, отозвался:
— А вот мне всегда казалось, что хорошеньким восьмилетним малышкам нужно как следует высыпаться после дня, полного впечатлений.
Девочка явно заинтересовалась этой идеей:
— Правда? А мне любопытно, какие там кровати? — Она легко спрыгнула со своего кресла. — Я бы хотела взглянуть на мою…
— Я бы тоже взглянул на свою, — хмыкнул мужчина. — Этак до семи утра…
Над обеими стоящими в номере кроватями висели противомоскитные пологи.
— Можно, я буду спать на этой? — Иветт приподняла полог и шлепнулась на мягкую пружинящую поверхность. Она как следует попрыгала на матрасе, а затем вытянулась в изнеможении. Зевая, она пробормотала:
— Ой, как же я устала.
— Только не засыпай одетой, — улыбнулась Стэйси. — Умывальник тут есть, а зубные щетки я сейчас попробую купить в вестибюле.
Пока мисс Робертс помогала девочке расстегнуть пуговички на ее ярко-розовом платье, Иветт хихикнула:
— Здорово, правда? Мы же вообще без багажа, придется спать без ничего.
— М-да, будем приспосабливаться на одну ночь. — Стэйси старалась сохранять серьезное выражение лица. Вообще-то она считала неправильным поощрять девочку в ее побеге.
Накрываясь тонким одеяльцем, Иветт вдруг серьезно спросила:
— А ты не знаешь, на Капри можно потеряться надолго?
— Вряд ли. — Собеседница качнула головой. — Это не очень большой остров.
— Но целый день и еще ночь — это долго? — с видимым удовольствием произнесла Иветт. И пока Стэйси пыталась понять ход мыслей девочки, та повернулась на бочок, безмятежно зевая, пожелала ей спокойной ночи и уснула.
Когда девушка вышла, Марк стоял на веранде, увитой виноградными лозами. Все окна были погашены, и в сумерках она плохо различала его лицо, но было невозможно не узнать эту фигуру.
Он курил, и, когда спутница приблизилась, кончик сигареты вспыхнул неожиданным оранжевым пламенем.
— Как номер? — лениво спросил он.
Стэйси кивнула в знак одобрения и вдруг почувствовала какое-то волнение. Ведь Марк Лоуфорд стоял всего лишь на расстоянии вытянутой руки от нее, а вокруг была кромешная тьма. Собравшись с силами, она оперлась на деревянные перила и даже смогла шутливо заявить:
— Сдается мне, мы не услышим болтовни Иветт в ближайшие часов пять.
— Для восьмилетней девочки она занятный ребенок, — смеясь, выдохнул собеседник.
— Занятный?! — Стэйси наградила его критическим взглядом. — Для тебя, может, и занятный. А вот для меня — просто непослушная баловница.
— Иначе говоря, есть над чем поработать?
Девушка с улыбкой опустила глаза.
— Должна признать, что я ожидала худшего, — пробормотала Стэйси. — Чужой ребенок — это огромная ответственность.
— Тебе еще предстоит пройти через нечто подобное с собственными отпрысками, так что начинай потихоньку привыкать.
Его низкий голос звучал как-то особенно выразительно в ночной тишине, нарушаемой только стрекотанием цикад. Девушка подавила желание взглянуть ему в глаза, и в повисшем молчании Марк сделал последнюю глубокую затяжку, а затем потушил сигарету и выбросил ее. Он поменял позу и ехидно добавил: