— Ты только исполнял приказ…
— Ну да! — быстро закивал Колуччи. — Исполнял приказ!
— Ты когда-нибудь слышал о Нюрнберге? — спросил я.
Ник недоуменно сморщил лоб.
— Кто такой этот Нюрнберг, мать его?
— Не кто, а что, Ник. Что. Это город.
— Ах да… верно. Нюрнберг.
— Там судили шайку подонков, таких же как ты. Они тоже твердили, что только исполняли приказы. Ничего личного. Приказы.
— О чем ты говоришь, твою мать?
— О Сидни, Ник. Я говорю о Сидни. Это тоже было сделано по приказу?
— Я не знал, что этот еврей окажется там! Он подвернулся под руку!
— И вы его избили, — сказал я.
— Да он же еврей, черт побери! Какое тебе до него дело?
Я стиснул рукоятку револьвера, выбирая указательным пальцем свободный ход спускового крючка. Заметив это, Колуччи отпрянул назад.
— Где твой револьвер? — спросил я.
— Что? Зачем он тебе?
— Где он?
— В сумке, — ответил Колуччи, указывая на маленькую спортивную сумку рядом с диваном.
Достав из нее небольшой револьвер, я проверил барабан. Полный. Шесть патронов. Убрав свой револьвер за пояс, я направил на Ника его собственный.
— Что все это значит, Веста? Что тебе нужно?
— Немного побеседовать с тобой, Ник.
— О чем? Ты и так знаешь все, что нужно знать. Драго приказал нам бросить бомбу Вилу в квартиру и…
— Это сделали вы с Малым, — прервал его я.
— Верно. Мы с Малым.
— Еще одним нацистом.
— Ну да, он ненавидит евреев, и что с того?
— Как и ты.
— Да, как я! К чему ты клонишь, твою мать?
— Одного вы убили.
— А?
— Сидни. Сидни Батчера. Паренька, который был со мной в библиотеке. Он умер. Это вы его убили.
Этого Ник не ожидал. Потрясенный, он перевел взгляд с револьвера на меня и снова уставился на револьвер.
— Что ты от меня хочешь, Винни? — Колуччи решил несколько разрядить обстановку, обратившись ко мне по имени. — Я же тебе сказал, это Драго приказал тебя проучить. Мы должны были только на некоторое время вывести тебя из игры. Никто не собирался никого убивать. Этому еврею просто не повезло. Что ты от меня хочешь?
— Как я уже сказал, Ник, немного побеседовать. О том, каким способом ты отправишься на встречу с дамой, которая ждет не дождется тебя.
— Что? Какая еще дама?
— Безносая, Ник. С косой. Смерть. Она тебя ждет. Единственный вопрос в том, как ты попадешь к ней в объятия. Выбор за тобой.
— Что за чушь ты мелешь, твою мать?
— Я говорю о тебе, Ник. Живым из этой комнаты ты не выйдешь. Ты умрешь. Это за Сидни. Единственный вопрос — как?
В комнате было жарко и душно, и Ник обливался потом, но теперь он побледнел, и его охватила дрожь. Снова посмотрев на револьвер, он в отчаянии протянул руку.
— Нет, Винни, пожалуйста, ты должен меня выслушать! Не стреляй!
— А я и не собираюсь в тебя стрелять, Ник.
— А? — По лицу Колуччи разлилось недоумение.
— Ты сам себя застрелишь.
— Ты спятил! — воскликнул Ник.
— Я рад, Ник, что ты так думаешь. Потому что теперь ты поверишь в то, что я тебе скажу. Сейчас ты умрешь. Это однозначно. Далее — это сделаешь ты, или это сделаю я. — Остановившись, я улыбнулся, подбадривая его. — Если ты сделаешь это сам, все будет просто: пуля в висок, быстрое, чистое самоубийство. — Я снова умолк, и моя улыбка погасла. Мой тон оставался небрежным, но холодным. Однажды я видел фильм «Черная магия» про одного типа по имени Калиостро. Он был гипнотизером. Роль Калиостро сыграл Орсон Уэллс, и сейчас я подражал его негромкому, спокойному голосу. — Но если это сделаю я, Ник, смерть твоя будет долгой. Сначала я прострелю тебе левое колено. Через пять минут я прострелю правое. Потом всажу пулю чуть выше. Ты когда-нибудь задумывался над тем, что почувствует человек, которому отстрелили яйца? Затем, где-нибудь через час, я всажу последнюю пулю тебе в живот и буду сидеть рядом и смотреть, как ты подыхаешь в мучениях. — Дав Колуччи время осмыслить мои слова, я спросил: — Итак, Ник, что ты выбираешь?
Мои слова возымели действие. Ник оцепенел. Понимание приходило к нему медленно. Он умрет. Умрет в страшных муках, крича от боли. Если только не…
Открыв барабан револьвера Ника, я вытряхнул из него пять патронов. Затем взвел курок так, чтобы он оказался напротив последнего оставшегося патрона. Ник словно завороженный следил за каждым моим движением. Его глаза стали стеклянными.
Встав, я зашел к нему сзади. Достал носовой платок и тщательно вытер револьвер.
— Что ж, Ник, тебе пора спешить на встречу. Нехорошо заставлять даму ждать.