Когда 2 мая 1957 года в одиннадцать часов вечера Костелло возвращался в небоскреб «Маджестик» на Западной Сентрал-парк, где находились его роскошные апартаменты, там его ждал в засаде Винченцо Джиганте по прозвищу Подбородок. Когда Костелло вошел в вестибюль, Джиганте выскочил у него за спиной с криком: «Это тебе, Фрэнк!» Он выстрелил — и промахнулся. Костелло обернулся на звук голоса, и пуля лишь скользнула ему по голове. Костелло был только легко ранен, но с него было достаточно. Он попросил разрешения «удалиться на покой» и получил его. Выход из игры Костелло сильно ослабил позиции Анастасии.
Пять месяцев спустя Дженовезе предпринял следующий шаг — устранение Альберта Анастасии — и снова вступил в сговор с помощником Анастасии Карло Гамбино.
25 октября 1957 года Анастасия лежал в кресле парикмахерской гостиницы «Парк Шератон». Двое убийц вошли в кабинет и обрушили свинцовый дождь на накрытую простыней фигуру. Анастасия вскочил с кресла и попытался дать отпор нападавшим. Он так и не понял, что стрелял не в них, а в их отражения в зеркале. Следующие пули, попавшие ему в спину, стали смертельными. Дженовезе отблагодарил Карло Гамбино, сделав его капо Семьи Анастасии.
Устранив Костелло и Анастасию, Вито Дженовезе стал самым могущественным капо Соединенных Штатов. До цели, к которой он шел семь лет, — быть провозглашенным capo di tutti capi — оставалось совсем немного. Дженовезе убедил остальных капо устроить именно для этой цели общенациональную встречу главарей коза ностры. В следующем месяце, 14 ноября, встреча состоялась в Аппалачских горах, в нью-йоркском поместье Джо Барберы, главы преступной Семьи, которая заправляла в Пенсильвании на северо-востоке страны.
Встреча обернулась полным провалом. Когда главы Семьи собрались и уже были готовы приступить к роскошному барбекю на открытом воздухе, кто-то обратил внимание на полицейских, которые переписывали номера стоящих на стоянке машин. Объятые паникой, мафиози бросились спасаться бегством в лес. Предположительно человек пятьдесят-шестьдесят смогли скрыться, но шестьдесят три главаря мафии были арестованы, в том числе Джозеф Боннано, Джо Профачи, Дженовезе и Гамбино. Отголоски этой катастрофы дошли до простых солдат. Самым страшным был удар по престижу. Еще никогда высшему руководству мафии не приходилось бегать по лесу, словно стайке перепуганных зайцев. Снести подобное унижение было очень трудно.
Несмотря на это, Дженовезе добился своей цели и стал capo di tutti capi, назначив Карло Гамбино своей правой рукой… однако его правление оказалось недолгим.
Фрэнк Костелло понимал, что имидж Дженовезе сильно подпорчен. Именно он настоял на встрече в Аппалачских горах, и именно он был в ответе за провал.
Жаждая отмщения, блестящий стратег Костелло подговорил Мейера Лански, еще нескольких старых главарей мафии и, по иронии судьбы, Карло Гамбино. В 1959 году заговорщики уговорили Гамбино предложить жадному Дженовезе выгодную сделку с наркотиками, перед которой тот не смог бы устоять. Убедившись, что Дженовезе клюнул на наживку, Гамбино предупредил полицию, и его босс был взят с поличным. Наконец-то правосудие свершилось: Дженовезе судили, признали виновным и отправили за решетку на пятнадцать лет — но только потому, что его подставили ближайшие сподвижники. Падение Дженовезе явилось следствием того самого заговора, который он сам начал осуществлять за девять лет до этого… в последние семь дней августа 1950 года.
После этого началось возвышение Карло Гамбино. Он стал самым могущественным главарем мафии в стране, возможно, за всю историю: настоящим capo di tutti capi. Он правил коза нострой на протяжении двадцати лет, до самой своей смерти, и это были годы относительного спокойствия. Однако Гамбино совершил роковую ошибку — одну из немногих за всю свою жизнь. Выбирая себе преемника, он предпочел своего зятя Поля Кастеллано по прозвищу Большой Поли Нейлу Деллакроче, уважаемому лидеру, которого хотела бы видеть во главе большая часть Семей.
Этот ошибочный выбор породил новую серию войн за передел собственности, которые привели к убийству Кастеллано и возвышению Джона Готти. Однако мафия была сильно ослаблена, и коза ностра уже больше никогда не достигала того могущества, которое было у нее с начала тридцатых до конца семидесятых годов, на протяжении почти полувека.