– Извини, – прошептал я.
– Не извиняйся без особой на то надобности, – слегка улыбнулась Алиса. – Меня очень раздражает, когда люди постоянно извиняются.
– Я не люблю извиняться, – честно ответил я. – Просто боюсь, что доставляю тебе неудобства.
– Ты серьезно? – едко переспросила Алиса. – Сем, даже не смей больше такие мысли в голову брать, понял?
– Да, капитан, – поспешил ответить я. Лучше лишний раз не вызывать ураган «Алиса».
Всю дорогу она слегка поддерживала меня, хотя по большей части я старался идти сам. Вскоре на горизонте показался наш с вожатой домик. Когда мы зашли внутрь, Алиса аккуратно положила меня на кровать. Дмитриевны по-прежнему не было.
– Тебе что-нибудь нужно? – уточнила она.
– Ну, – я украдкой глянул на бутылку Дюшеса, который на самом деле был водкой. В принципе, чем не своеобразный анальгетик? Выпью грамм сто, посплю, точно должно полегчать. – Мне бы колбаски какой-нибудь. Хотя столовка уже наверняка до ужина закрыта…
– Ничего страшного! – выпалила Алиса. – У нас с Ульянкой батон есть. Тебе принести?
Алиса, ты ж мое чудо!
– Ну, хотя бы четвертинку, особо наглеть не буду, – в принципе, для закуски и этого должно хватить.
– Хорошо, жди, я мигом!
Алиса быстро чмокнула меня в щеку и убежала. А я остался наедине со своими мыслями. Алиса так обо мне заботится – за всю жизнь никто, кроме родителей, не проявлял ко мне такой заботы, как она за эти дни. Черт, да я просто обязан носить ее на руках! Где я еще найду такую? Да нигде! И тем тяжелее становилось от мысли, что я могу ее потерять. Не по своей даже воле или ошибке. А по воле идиотского случая. Ох, блин. Вот ведь засада. И ведь даже поделиться не с кем. А было с кем? Серхио, Майк, Сокол, да и вообще любой из нашей мажорной тусовки просто посмеялись бы. Хотя был как-то среди нас один человек, который бы понял. Точнее, была. Нинка Аверьянова. Я познакомился с ней на первом курсе института. Я до сих пор помню ее внимательные и неожиданно спокойные небольшие серые глаза, смеющиеся, чуть полноватые губы и узкую сильную ладошку с коротко стриженными, но безупречно чистыми и ухоженными ногтями.
Мы быстро сдружились. Именно сдружились, ничего больше. Хотя я пытался за ней приударить. Но Нинке каким-то магическим образом удавалось держать меня на расстоянии. Так что я спустя какое-то время и забил на попытки ухаживать за ней. Нам было хорошо и так, без этих глупостей. Я часто бывал в ее большой и неплохо обставленной квартире рядом со знаменитой Бутыркой. Родители подарили на совершеннолетие. Она часто шутила, что сейчас видит из окон своего дома тюрьму, но не дай Бог ей увидеть окна своего дома из здания напротив. Опасаться, судя по количеству выкуриваемой и хранящейся в этой квартире травы – девушке таки имело смысл. И конкретный. Хотя за нее, врать не буду, было кому реально вступиться. Сам как-то однажды наблюдал.
Но отголоски 90-х порой не менее беспощадны, чем сами девяностые. В начале нашего с ней третьего курса ее отца застрелили. Она с мамой, естественно, переехала. Молча. Никого не поставила в известность. Даже меня. Я приходил в универ, а Нинки все не было. И телефон недоступен. Помню, как ходил в деканат, спрашивал, куда Аверьянова пропала. А в ответ сухое и безразличное декановское: «Отчислена она. По собственному».
И все. Тогда я потерял своего, как оказалось, первого и единственного друга. Хотя не первого. Первым была собака. Мой Центурион. Но и тот вскоре умер. Где-то через год. Но он хотя бы от старости. Восемнадцать лет для собаки – срок очень даже приличный.
Алиса вернулась довольно быстро. В руках у нее был довольно увесистый кусок колбасы.
– Родная, я же просил четвертинку, – улыбнулся я.
– Так здесь и так четвертинка, – задорно ответила Алиса. – Ладно, я к Мику. А ты отдыхай, слышишь? Я тебя разбужу, как время к ужину будет. Люблю тебя!
С этими словами Алиса выпорхнула из домика, снова оставив меня одного. Но иногда одиночество – полезно. Даже самому социально-зависимому человеку порой требуется минутка тишины. Я достал Дюшес с сюрпризом. Водку придется пить из горла – стаканчики здесь были не предусмотрены.
– Ну, будем, Семен Владимирович, – я мысленно чокнулся со своим отражением в зеркале на шкафчике Ольги Дмитриевны. И сделал глоток. Я почувствовал, как водка обжигает пищевод, прожигая дорогу через мой недавний обед. Горькая, зараза. Злая. Поморщившись, я как можно скорее закусил все это дело колбасой. Не доводилось еще так, честно говоря.
Интересно, а если мне удастся вернуться в XXI век с Алисой? Насколько сильным потрясением для нее будет такой прыжок? Сможет ли Советская пионерка адаптироваться к моим реалиям? Понятное дело, что ни о каких клубах и прочей подобной поебени речи и идти не может. Но ведь Москва нынешняя… Или правильнее сказать – Москва будущего, не ограничивается одной лишь ночной жизнью. Я, честно сказать, сомневался, что Алисе вообще доводилось бывать в Москве. Тем более для нее это будет шоком – разом оказаться в мире дорогих иномарок, высотных зданий, кучи музеев, выставок. Нужно будет помочь ей с адаптацией. Обязательно свожу ее на Воробьевы горы. Или в Москву-Сити, на самый верхний этаж. Ну или может для начала что попроще – например, мои любимые Патриаршие, где начался величайший роман всех времен и народов – «Мастер и Маргарита». Всегда, кстати, удивлялся – почему Патриаршие? Там ведь в жизни никогда рядом не проходили трамвайные пути. Это скорее относится к Чистым прудам. Почему Булгаков, всегда с картографической точностью описывавший улицы Москвы, счел неважной такую формальность – для меня до сих пор остается загадкой.
Я сделал еще один глоток. Закусил. Нет, пожалуй, хватит. Передумал я напиваться. Вылив оставшееся содержимое бутылки в окно, я все же решил немного поспать.
Алиса действительно разбудила меня незадолго до ужина.
– Ну, ты как себя чувствуешь? – спросила она с такой нежностью в голосе, что не влюбиться снова в нее в этот момент было попросту невозможно.
– Намного лучше. Правда, для полного счастья мне не мешало бы умыться, – я был честен. Чувствовал я себя действительно прекрасно. И мне действительно требовалось слегка привести себя в порядок. Тем более что изо рта у меня немного пахло. Хорошо, что не перегаром. А то было бы неловко.
– Ну, иди тогда умойся, я буду ждать тебя в столовой, – подмигнула Алиса и скрылась из поля зрения.
Хромоты как не бывало. Вот что немного водки все-таки с человеком делают. Хотя, я сомневался, что это было именно из-за водки. В любом случае, главным сейчас было то, что хотя бы та острая боль из ноги исчезла. Наспех умывшись, я резвым шагом пошел в столовую.
Алиса сидела рядом с Мику и Ульянкой. Взяв провиант, я поспешил к ним присоединиться.
– Как поиграли? – спросил я у девочек.
– Ой, Семка, отлично! – затараторила Мику. – Мы очень далеко продвинулись в написании песен, честно-честно! У нас уже готов основной мотив, тебе он точно понравится!
– Я не сомневаюсь, – снисходительно улыбнулся я.
Алиса была на редкость молчалива. Разговаривали в основном я с Мику. Изредка Ульянка что-то спрашивала. Такое непривычное молчание со стороны Алисы меня немного тревожило. Я даже затруднялся ответить, чем оно было вызвано. Еще большим шоком стало то, что по окончанию ужина она молча встала и направилась к выходу. Вот тут я действительно подохренел. Так и не доев, я быстрым шагом пошел за ней, оставив Ульянку с Мику в недоумении.
Алиса ждала меня на крыльце. Выглядела она смущенной.
– Родная, ты чего? – осторожно спросил я.
Алиса дернулась, будто вышла из какого-то транса:
– Все… Все в порядке.
– Если я не должен врать, то почему ты думаешь, что можешь? – беззлобно спросил я. – Алис, выше нос. Сейчас кино посмотрим, отдохнем…
– Я не хочу пока, – тихо ответила она. – Сем… Может мы просто погуляем по берегу?