Венера играет в какую-то логическую игру, ловко передвигая сиреневые кристаллы по большой серебристой доске. Мне спокойно, когда девочка рядом, и я не спешу в свою комнату.
Витара в на редкость благожелательное настроении, читает газету, и я решаюсь:
- Витар, я ведь ничего такого уж серьезного не совершила.
Мужчина со вздохом откладывает газету:
- Не совершила. И что?
- Пожалуйста, помоги мне вернуться домой.
- Все не так просто Алика... - Качает головой мужчина. - Я бы сказал - невозможно.
- Но ведь Марина же путешествовала....
- То Марина! Для перемещений нужна карта перехода.
- Я могу ее получить?
- То-то и оно, что... Алика, понимаешь, ты сейчас в нашем мире никто. О тебе нет нигде записей, на тебе даже печати магии нет... А, ведь, даже у Вас есть документы, подтверждающие личность, как вы их называете?
- Паспорта.
- Именно. Люди без документов у вас ведь тоже не могут путешествовать?
- Смотря в каких масштабах...
- В самых что ни наесть больших - за границу.
Я понурила голову.
- Неужели у Вас не предусмотрены такие вот случаи. Наверняка ведь...
-Твой случай беспрецедентен. Ты упала нам, как снег на голову. У тебя здесь нет ни семьи, которая могла бы подтвердить твою личность, ни документов, ни дома. Даже ту карту по которой переместилась, ты умудрилась потерять.
- Постой, но ведь наверняка же есть всякие подпольные организации, которые могут подделать ту или иную карту там... Везде люди одинаковы, теневой мир везде есть. Или скажите, что у вас нет преступности?
- Ну, во-первых, это не законно, что еще пол беды. А во-вторых, стоит это денег немаленьких. А ты...
- А я - БОМЖ - заканчиваю я за него и хохочу до слез, - никогда бы не подумала, что до такого дойду! - Венера скидывает со стола доску с кристаллами и бросается к Витару, собирающемуся мне сказать что-то еще и бодает его прямо в живот со словами:
- Дядя, уходи! Ты плохой.
Но ухожу я.
А вечером снова заходит Кирилл. Топчется на пороге, разглядывая уже успевшую полностью одеться и обуться меня внимательным взглядом. Уходит, так ничего и не сказав. А через минуты две прибегает Венера. Сонная, с большой подушкой. Она одета в длинную мужскую футболку, достающую ей до голых пят. Девочка оглядывает полностью одетую меня взглядом, закусывает губу, а после спрашивает:
- Он опять приходил, да? Папа, - голос Венеры дрожит, - он неплохой и больше так не сделает. Он просто не подумал тогда... Он... пьян был, Алика! Это все бабушка... и дядя еще... они настроили его. Но папа обещал больше так не делать. - Я стою и смотрю на слишком здраво рассуждающую для своего возраста девочку, и мне становится ее жаль. - Мне сон плохой приснился... можно я сегодня посплю с тобой? Я буду вести себя тихо-тихо. - Заставляю себя улыбнуться и кивнуть. Этой ночью в первые не болит голова, иней не спешит заползти в комнату. Под одеялом тепло и уютно. Похоже, Венера стала для моего безумия единственным теплым огоньком в этом ледяном царстве. Но даже она до конца меня не согрела.
4
Для ребенка потерявшего маму Венера на редкость жизнерадостна. Она все время смеется, улыбается, веселит остальных. И отчего-то эта ее радость никого кроме меня не напрягает и не удивляет. Когда я в разговоре осторожно замечаю, что девчушка излишне жизнерадостна и активна, Нарина только бросает:
- Она еще ребенок. Дети быстрее справляются со всеми горестями.
- Да нет же, дети более ранимы. Им тяжелее всего. - Пытаюсь я объяснить ей простую истину.
- Алика, ты у нас психолог по образованию?
- Нет, но...
- Вот и не лезь.
Ничего они не понимают. Ни Нарина, ни Витар, ни тем более Кирилл, который, похоже, полностью залез в свою раковину и не обращал на дочь никакого внимания.
А Венера улыбается папе во всю ширину своей улыбки, лезет обниматься, ластится, как котенок. Весь день в доме звучит ее заливистый смех, а ночью, когда девочка думает, что все спят, она тихо-тихо и горько-горько плачет в подушку. Потому что никто не должен видеть ее слез, потому что она должна быть сильной, ведь взрослые слабы в своей взрослости им тяжелее, и она должна помочь.
Венера говорит мне все это шепотом, когда я, проснувшись от еле слышных всхлипов, принимаюсь ее успокаивать. Говорю какой-то стандартный набор фраз, что "все будет хорошо", что "ненужно плакать", "мама навсегда с тобой". А девочка, вдруг, прижимается ко мне и жалобно просит:
- Алика, пожалуйста, не избегай папу. Я боюсь, что он окончательно замерзнет.
- Венера, твой папа меня не очень любит. Он не будет рад меня видеть. Я не самый лучший помощник.
- Он будет зол! - девочка отрывается от меня. И смотрит с восторгом мне в глаза. - Да! Очень зол! Поругайся с ним, и тогда он не замерзнет. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!