— Дерева-то! Ух! — поражённый Федя Малявка таращил глаза. — Целую деревню можно построить.
— На дрова бы, — подсказал Слава Кубышкин. — Всю жизнь топи печку, и ещё останется…
— Печку топить — ишь чего сказанул! — неодобрительно покосился Шубин. — Строевым-то лесом! Гидроузел на реке строят — для него плот предназначен… Давайте поприветствуем «Смелого»!
Константин Иванович потянул ручку гудка, и «Жар-птица» оглушительно забасила. Гулкое эхо понеслось по реке. Взметнулись и закружили над пеной волн испуганные чайки. «Смелый» ответил на приветствие тоненьким, визгливым голоском.
Пароходы пошли на сближение, стали бок о бок. Между бортами кипела вода. Шубин сунул в планшет лоцманскую карту и перебрался на соседнее судно. Мальчишки последовали за ним.
В рубке «Смелого» у огромного штурвального колеса стоял горбоносый человек. Волосы, брови, глаза, китель, брюки и даже лицо, покрытое густым загаром, — всё у штурмана чёрное, как у африканца. Он поздоровался с Шубиным и указал на штурвал:
— Принимайте, товарищ капитан, бразды правления.
Шубин вынул из планшета лоцманскую карту и тетрадку, где во всех подробностях был расписан маршрут следования плота.
— Разъединим караван на три части. Самую большую поведёт «Смелый». Расчалку произведём на ходу… Итак, приступим!
Из рубки, если посмотреть назад, видно, как бревенчатый караван, выходя на середину фарватера, постепенно выпрямляется, оттягивая свой хвост от опасного скалистого берега. Сплавщики, стоя на плоту, крутят гигантское деревянное колесо. И вот поперечные скалы, связавшие части каравана, разъединены. Вода клином врывается в прораны и разбивает древесину на три ленты. Разлучившись друг с другом, каждая из них образует самостоятельный плот. И у каждого впереди свой хозяин — буксир. Самая массивная лента плота поползла за «Смелым». Трос, соединявший их, натянулся, задрожал от напряжения.
Впереди, выплывая из тумана, вырастал гигантский мост. Стальные балки грузно висели над рекой. Ромка Мослов разглядел даже шляпки болтов, скрепивших металлическую арматуру. По шпалам, громыхая, побежал между небом и водой паровоз, замелькали в ажурных просветах зелёные вагоны.
Потом всё стихло. Слышно только, как натужно дышит машина внизу, шлёпаются волны о борт.
Константин Иванович поднёс к губам конусообразную трубу и зычно крикнул плотогонам:
— Выходить якоря!
— Дайте я тоже крикну, — попросил Федя Малявка.
— И я. — Слава Кубышкин приблизился к капитанскому рупору.
— Кричите оба, — засмеялся Шубин и отдал им свою трубу.
Каждому хотелось скомандовать первым. Выкрикнули сразу в два голоса:
— Выходить якоря!
На плоту забегали. Две девушки в цветастых косынках и лысый мужчина в рубахе, подпоясанной шнурком, заспешили к якорному сбросу. Налегли всей грудью на колесо. Колесо скрипнуло и завертелось, вытягивая на поверхность звонкую цепь. Показалась причудливо изогнутая, рогатая лапа якоря.
— Ура! — закричал Федя. — Моя команда долетела!
— Нет, моя долетела! — не согласился Слава Кубышкин.
— Кто скомандовал первым? Я!
Шубин, смеясь, уточнил:
— Вы так старались перекричать друг дружку, что вместо слов львиный рев получился. Дуэтом только песни поют, а не командуют…
«Смелый» входил под центральный пролёт моста, когда ветер сместил плоты к берегу. Константин Иванович позвал гудками вспомогательные суда. Юркий буксирик, вынырнувший невесть откуда, встал перпендикулярно плоту, упёрся в его бок. Он настойчиво толкал головную часть плота, загоняя его в проём между устоями моста. Второй буксир — такой же маленький и бойкий, наседал на хвост, помогал плоту удержаться на стрежне. Древесная лента, серпом изогнувшись под ветром, замедлила движение, стала неторопливо выправляться.
Густой дым валил из трубы «Смелого». Дымный хвост дотянулся до самого плота, заволакивая всё вокруг непроницаемой чернотой.
Славе Кубышкину показалось: плот несётся прямо на бетонные устои, возле которых бурлит и пенится вода. Он крикнул:
— Ой, сейчас о мост трахнется…
Носик ошалело метался по мостику и гавкал.
Вода под мостом дыбилась, швыряла плот из стороны в сторону. Нелегко капитану удержать караван в пролёте. Приходилось то и дело браться за штурвал. Переднюю часть каравана Шубин провёл в самой середине пролёта и, выйдя на простор реки, вдруг круто повернул «Смелого» навстречу ветру. Капитан разрешил Феде Малявке подержаться за руль штурвала. И тут хвост плота, прибитый ветром почти к самым устоям, сдвинулся левее, встал в центре пролёта. Федя закричал «ура!». Грозные металлические сплетения, повисшие над рекой, теперь не страшны.