— Расскажи мне, кто донимает тебя звонками, — начинаю я спокойно.
Лера резко поворачивает ко мне голову. В ее глазах застывает испуг и какой-то внутренний протест.
— Это долгая история.
— Я никуда не спешу, — отвечаю с готовностью. — Технически спешу, конечно, но у нас ещё есть время.
Лера молчит. Я ее не тороплю. Очевидно, что все действительно не просто, и мне не стоит давить на нее. Хочется верить, что она сама почувствует, что может мне открыться.
— Это друг, — говорит она, наконец.
— Друг? — недоверчиво переспрашиваю я. — Друзья себя так не ведут.
— Ты не понимаешь. Рома не виноват.
— Значит, Рома, — повторяю я имя неведомого соперника, чувствуя, как внутри просыпается ревность, смешанная с негодованием.
— Три месяца назад мы с ним были в городе. Я только получила права, и он разрешил мне сесть за руль машины, потому что своей у меня нет, — говорит Лера тихо. — Я была так рада. Мы сделали круг по двору, потом доехали до магазина — я хотела купить домой сыр и помидоры. Я припарковалась. Но до того, как мы успели выйти, в нас врезался парень на «Девятке». Я почти не пострадала. Рома… Основной удар пришелся в дверь с его стороны, — ее голос срывается, лицо искажается болью.
— Что с ним? — спрашиваю я, предчувствуя беду.
— Сейчас он… — Лера вздыхает. — Он не может ходить.
— Это не твоя вина.
— Конечно, это моя вина, — вскрикивает она. — Если бы я не захотела в этот магазин…
— Послушай, — я останавливаюсь, беру ее за плечи и легонько встряхиваю. — Это несчастный случай. Вы даже не ехали. Стояли!
Лера молчит.
— Сейчас он на реабилитации в санатории недалеко отсюда, — говорит она мрачно.
— Значит, ты ездишь к нему?
Она кивает.
— А звонки?
— Он звонит, когда ему одиноко. Я должна о нем позаботиться.
— А кто позаботится о тебе?
Лера пожимает плечами, словно ее это совсем не касается.
— О себе я давно научилась заботиться сама. Роме хуже, а я справлюсь.
Как-то внутренне я чувствую, что пытаться в чем-то переубедить ее сейчас — бесполезное занятие. Очевидно, что она чувствует себя виноватой. Да и, пожалуй, ее можно понять. Поставить себя на ее место — эмоции были бы во многом схожи. Тут все просто: головой ты можешь понимать все, что угодно, но эмоциональность перевешивает.
Всю дальнейшую дорогу мы молчим. Только я, чувствуя потребность показать ей, что рядом, беру ее за руку, совсем как она меня тогда в парке, и переплетаю наши пальцы.
Мы возвращаемся в лагерь до подъема, поэтому по пустым аллеям я провожаю Леру в поликлинику.
— Я думаю, меня сегодня отпустят, — говорит она на прощание.
Я киваю.
— Увидимся.
Мы стоим друг напротив друга и немного мнемся. В конце концов, я беру все в свои руки — обхватываю ее голову ладонями и прикасаюсь к губам.
— До встречи.
29
До вечера я верчусь как белка в колесе. У Паши сегодня выходной, поэтому мы с Матвеем делим обязанности на двоих. Сразу после завтрака у меня по расписанию тренировка с мальчишками, которые выбрали кружок по баскетболу, потом поход на озеро с отрядом, еще до дневного сна успеваю забежать в административное здание подписать табель, после полдника научить ребят собирать и разбирать палатки и до ужина отвести на занятие в веревочный парк.
С Лерой мы не пересекаемся, хотя я знаю, что после утренних анализов ее отпустили из больницы. Откуда знаю? Она написала. Короткое смс «Я на свободе. Поймай меня, если сможешь» я перечитывал уже раз десять и не планирую останавливаться. У менять от него такое поразительное ощущение в животе — словно те самые бабочки, о которых столько говорят в сопливых фильмах, щекочут внутренности крыльями.
«Я готов ловить. Вернулась в мой красный дом?» — набиваю ответ.
«Что за собственнические замашки? Он мой», — отвечает Лера без промедления.
«Он мой, малышка. Спишь на кровати у правой стены?» — пишу я, а сам не могу перестать улыбаться.
«Да. Почему спрашиваешь?»
«Она тоже моя», — и ты скоро будешь тоже, добавляю мысленно.
«Кто бы мог подумать, что ты такой тиран, Гордеев».
«Ты даже не представляешь», — едва успеваю отправить сообщение, как на скамейку рядом со мной опускается Матвей. Торопливо блокирую телефон и прячу его в карман свободных шорт, не желая выставлять личное на всеобщее обозрение.
— Ой, да ладно тебе шифроваться, — весело говорит товарищ, с насмешкой наблюдая за моими попытками выглядеть, как ни в чем ни бывало. — Знаю, что ты с Лерой чатишься.
— И откуда ты такой умный? — хмуро уточняю я.
— Вас отряд малышей утром видел, — поясняет Матвей. — Если ты думал, что целовать девчонку в «Синичке» до горна — это шанс остаться незамеченными, то ты просчитался.
— Я скрываться и не собирался, — бурчу я, а сам мысленно ругаю свою беспечность.
— А это ты Панину расскажешь.
— А что и он уже в курсе? — поднимаю глаза на приятеля, размышляя, как я отношусь к тому, что директор лагеря и дядя моей пассии в одном лице может знать о моих отношениях с Лерой.
— Понятия не имею. Но я бы не рассчитывал, что до него эта новость будет идти слишком долго.
— И ладно, — говорю раздраженно. — Мы с Лерой взрослые люди.
Волков внимательно изучает мое лицо, потом спрашивает:
— Серьезно она тебя зацепила, а? Даже не думал дожить до того момента, когда ты пожертвуешь своим принципом разделять работу и личную жизнь ради интрижки с девчонкой в лагере.
— Это не интрижка. А Лера — не просто девчонка, — говорю так резко, словно сама мысль о мимолетности происходящего вызывает у меня отторжение.
— Даже так? — Матвей удивленно вскидывает брови. — В Москву ее с собой позовешь?
Это странно, но его предположение не кажется мне неуместным. Оно не кажется мне преждевременным. Странным образом, оно даже находит во мне отклик. Словно я действительно размышляю над тем, что будет у нас с Лерой после «Синички». Все это как-то быстро, словно скоростной поезд мчится по монорельсам, ну и плевать. Я давно не чувствовал себя настолько уверенным в собственных желаниях.
— Слушай, тему сменим, а? — все же прошу я.
— Ну, нет, приятель, так просто ты не отделаешься, — хмыкает он. — Я твои подколы три года терпел. Теперь твоя очередь.
— Моя очередь ребят на ужин вести, — парирую я, поднимаясь с места. — Надо их забирать отсюда, а то Ефремов себе нос разобьет, если еще раз попытается по канату пройти.
— Трус, — беззлобно бросает мне в спину Волков, но я уже его не слушаю. Сейчас меня занимает только одна мысль — на ужине я, скорее всего, увижу Леру. А я, признаться, успел по ней соскучиться.
В столовую мы приходим раньше других отрядов. Вымыв руки, ребята рассаживается по своим местам. Я занимаю место за вожатским столом, куда вскоре приходит Матвей. Ем я с аппетитом, но сам, то и дело, смотрю на вход, и когда в дверях, наконец, появляется Лера, едва не вскакиваю с места, чтобы ее встретить. Хорошо, вовремя себя одергиваю.
Мой порыв, правда, не остается незамеченным. Матвей весело скалится, глядя на меня со странной смесью насмешки и жалости, но молчит. К черту. Пусть думает, что хочет. Это вообще не имеет никакого значения. Не имеет настолько, что я, не таясь, прямо смотрю на Александрову, ожидая, когда она меня заметит.
И она это делает почти сразу.
Наши глаза встречаются. Лера посылает мне мягкую улыбку и даже приподнимает ладошку в знак приветствия. Отвечаю ей кивком головы и взглядом, в который вкладываю все своё нетерпение. О, нетерпение. Сейчас я совсем не уверен, что смогу дождаться отбоя, чтобы украсть ее из красного домика и, наконец, провести с ней вечер и ночь.
Я теряю Леру из поля зрения, когда она садится за свой стол. Теперь нас разделяет чересчур большое пространство столовой и сотня неугомонных детей, которые шумно уплетают ужин. Поэтому я не придумываю ничего лучше, чем снова отправить ей смс.