Лоренс еще ближе придвинулся к Дейлу. На его джинсах зазеленело пятно от травы, но он ничего не замечал и даже забыл про попкорн, а потом снял кепку и принялся жевать козырек – еще один признак волнения.
– Все нормально. – Дейл ласково потрепал брата по плечу. – Он выведет Виенну из пещеры.
Цветные образы продолжали мелькать на экране.
А ветер тем временем становился все сильнее.
Дуэйн ужинал на кухне, когда до него неожиданно донесся рокот приближающегося грузовика.
Как правило, сидя в своей подвальной комнатке с включенным радио, он не слышал таких звуков, но сейчас входная дверь была открыта, окна распахнуты настежь и кругом царила полная тишина, нарушаемая лишь привычными звуками лета: непрерывным стрекотом сверчков и кваканьем древесных лягушек возле пруда. Время от времени в свинарнике хлопала металлическая дверца, ведущая к корытам.
«Что-то Старик сегодня рано», – подумал Дуэйн, но в ту же секунду понял, что шум исходит от незнакомой машины. Этот грузовик был гораздо больше… или, по крайней мере, его двигатель был мощнее.
Приподняв сетку от насекомых, закрывавшую дверной проем, парень выглянул на улицу. Через несколько недель подросшие посевы полностью скроют подъездную дорогу, но пока ближайшая сотня – или около того – ярдов еще оставалась в поле зрения. Машина не появилась. Не слышно было и шороха колес по гравию.
Дуэйн нахмурился, взял сандвич с ливерной колбасой и вышел на тропку между домом и сараем, откуда была лучше видна подъездная дорога. Случалось, хоть и довольно редко, что люди пользовались ею, чтобы развернуться. Шум определенно производил грузовик. Дядя Арт ни за что не сел бы за руль такой машины. Он говорил, что жизнь в сельской местности тошнотворна и не стоит делать ее еще более отвратительной, таскаясь по дорогам в кабине самого отвратительного из автомобилей, когда-либо созданных в Детройте. Мотор, звук которого слышал Дуэйн, не мог принадлежать и «кадиллаку» дяди Арта.
Вокруг стояла тишина. Дуэйн жевал сандвич и смотрел на дорогу. По совершенно темному небу скользили бесформенные облака, и низкие колосья на полях словно замерли в ожидании бури. В канавах и на стволе раскидистой дикой яблони мерцали голубоватые огоньки светляков.
Примерно в сотне ярдов от Дуэйна, почти у самого въезда на подъездную дорогу, виднелась неподвижная громада грузовика. Детали рассмотреть было невозможно, но там, где должны были светиться фары, виднелась лишь чернота.
Дуэйн помедлил несколько секунд, прикончил сандвич и попытался припомнить, у кого он видел похожий грузовик и кто мог бы приехать к ним в субботний вечер. Нет, таких он не знал.
Возможно, кто-то привез напившегося Старика? Подобное случалось прежде. Но не в такую рань.
Где-то на юге сверкнула молния, но грома Дуэйн не услышал: слишком далеко. Мгновенная вспышка света не позволила получше разглядеть что-либо, лишь подсказала, что машина все еще стоит на месте.
Что-то теплое прижалось к голени мальчика.
– Ш-ш-ш, Виттгенштейн, – прошептал он, опускаясь на одно колено и обнимая пса за шею.
Тот дрожал и как-то странно поскуливал.
– Ш-ш-ш, – снова шепнул Дуэйн и погладил собаку по голове.
Но Виттгенштейн не переставал дрожать.
«Если они вышли из грузовика, то вот-вот будут здесь, – подумал Дуэйн и тут же недоуменно спросил себя: – Кто они?»
– Пошли, Витт, – тихо проговорил он.
Взяв колли за ошейник, Дуэйн вернулся в дом, выключил свет, прошел в соседнюю комнатку, которую Старик важно называл своим кабинетом, взял со стола ключ, вернулся в столовую и отпер сундук, в котором, как он давно знал, лежало отцовское оружие. Секунду поколебавшись, Дуэйн оставил на месте двустволку, охотничий карабин калибра тридцать ноль шесть и ружье двенадцатого калибра и взял в руки помповое пневматическое ружье шестнадцатого калибра.
В кухне завыл Виттгенштейн, скребя лапами по линолеуму.
– Ш-ш-ш, Витт, – негромко успокоил пса Дуэйн. – Все нормально, мальчик.
Он проверил казенную часть ружья, убедился, что она в порядке, подкачал воздух, снова проверил, держа пустой магазин против слабого света, проникавшего сквозь занавески, и открыл нижний ящик стола. Патроны лежали, как обычно, в желтой коробке. Присев на корточки возле стола, Дуэйн быстро вставил пять штук в магазин и еще три положил в карман фланелевой рубашки.
Виттгенштейн залаял, но Дуэйн не стал звать его из кухни. Откинув сетку, закрывавшую окно в столовой, мальчик вылез в темноту двора и медленно двинулся вокруг дома.
Фонарь на столбе освещал площадку для разворота машин и ближайшие десять ярдов подъездной дороги. Дуэйн пригнулся и подождал несколько секунд. Почувствовав, как сильно бьется сердце, он сделал несколько глубоких, медленных вдохов, чтобы успокоиться.