Майк почувствовал, как кровь бросилась ему в голову, и в ту же секунду, будто поток крови повернул вспять и понесся к паху, напрягся пенис. Он снова протянул руку к журналу и, не поднимая его с пола, перевернул несколько страниц.
Снова женщины… раздвинутые ноги… Ему и в голову никогда не приходило, что есть женщины, готовые заниматься такими вещами перед объективом фотоаппарата. А что, если это увидят их родные, знакомые?
Мальчик ощущал, как стремительно наступает эрекция. Прежде ему уже случалось возбуждать себя, а однажды, примерно год назад, он даже, к своему несказанному удивлению, испытал оргазм. Но отец Гаррисон в одной из своих проповедей такими страшными красками обрисовал последствия, которыми чревато самоосквернение, будь то духовное или физическое, что у Майка пропала всякая охота к таким номерам. Он совсем не хотел сойти с ума или покрыться ужасными прыщами, которые Господь насылает в наказание тем, кто занимается рукоблудием. Кроме того, Майку пришлось в мрачной темноте исповедальни покаяться в своем грехе перед духовным отцом, и тот его сильно выбранил. Но одно дело признаться в таких вещах отцу Гаррисону и получить от него нагоняй, и совсем другое – повиниться перед отцом Кавано. Майк подумал, что он скорее станет атеистом и отправится в ад, чем расскажет о содеянном нынешнему пастырю. А если он совершит такой страшный проступок и скроет это… Отец Гаррисон достаточно ясно описал адские муки, ожидающие развратников.
Майк вздохнул, положил журнал туда, где нашел его, и прикрыл газетой. Теперь ему придется бежать вниз по склону холма, а потом быстрым шагом взбираться на следующий, чтобы избавиться от гадких мыслей и от напряжения под ширинкой.
Когда Майк встал на ноги, одеяло соскользнуло на пол – и по всему сараю распространился еще более сильный и мерзкий запах гнили.
Майк сначала отпрянул, но потом вернулся, чтобы поднять одеяло.
Пахло сырой землей… и чем-то еще, ужасно отвратительным… Вонь шла откуда-то снизу. Майк на секунду задержал дыхание, затем приподнял кровать и прислонил ее к одному из ящиков.
Под ней оказалась дыра. Больше двух футов в поперечнике и почти совершенно круглая, она была похожа на открытый люк посреди мостовой. Только края ее были ужасно грязными. Майк опустился на четвереньки и заглянул внутрь.
Ну и мерзость! Однажды Майку случилось побывать на скотобойнях в Оук-Хилле, так около помещения, куда сбрасывали внутренности и те части туши, которые не подлежали продаже, запах был примерно таким же. Только здесь он смешивался с густым запахом сырой земли, и это делало его таким зловонным, что Майк отшатнулся и зажмурился.
Тут же снова открыв их, он уловил в глубине какое-то быстрое движение, будто какое-то существо, прячась от света, стремительно метнулось в сторону. Мальчик быстро мигнул. Края дыры были странного, кроваво-красного цвета, хотя почва здесь совершенно не имела примеси глины, и к тому же испещрены глубокими бороздами. Это напомнило Майку что-то, только он не мог сразу вспомнить, что именно. Но через минуту память подсказала ответ.
Однажды Дейл Стюарт принес в школу издание иллюстрированной энциклопедии Комптона. Мальчики не отрываясь разглядывали изображенные в цвете органы человеческого тела. На одной из картинок был нарисован пищеварительный тракт в разрезе.
Так вот, края этой дыры напоминали внутреннюю сторону человеческих кишок: красные и такие же бороздчатые.
Гребни между бороздами вокруг ямы вдруг дрогнули и зашевелились, будто сжимаясь и расслабляясь. Зловоние усилилось.
Майк, задыхаясь, отполз на четвереньках. И тут же услышал странные звуки – будто кто-то скреб или царапал землю. Что это? Крысы? Или там, внизу, действительно что-то есть?
Воображение нарисовало Майку туннель, уходящий далеко в глубину, соединяющий между собой могилы старого кладбища… Ему представилось, как в этот туннель медленно, извиваясь как змея, вползает Ван Сайк… Заслышав беззаботное насвистывание Майка, он торопится скрыться, исчезнуть в толще земли…
Ван Сайк? А может, что-нибудь еще хуже?
Майк вздрогнул и посмотрел в окно, но сквозь мутное стекло ничего не увидел, как будто на улице уже стемнело. Однако сквозь щель, оставленную у двери, еще пробивался слабый свет.
Майк опустил кровать на место, убедился, что газета и журнал лежат в том виде, в каком он нашел их, и бросил одеяло на кровать так, чтобы оно скрывало яму, хотя в этом-то как раз нужды не было: внутри хибары царил такой мрак, что дыры никто бы не заметил, даже не будь здесь кровати. Он тоже никогда бы не обнаружил это жуткое отверстие, если бы не тошнотворный запах, от которого можно упасть в обморок.