– Ну да, – Яринка с удовольствием вытянула перед собой ноги и гордо улыбнулась.
Чувствуя, что от всего произошедшего сегодня, голова готова лопнуть, я взмолилась:
– Да что ты сделала?! Где все?!
Яринка было напустила на себя загадочный вид, но не выдержала, и прыснула в ладошку.
– Я… а-ха-ха-а… я… ой… в вестибюле… Иисусу… а-ха-ха-ха… Иисусу пририсовала… это самое… – и она, бессильно откинувшись на ствол, принялась хохотать, зажимая себе рот руками.
– Что? – потрясённо выдохнула я, пытаясь убедить себя, что всё неправильно поняла, – Что ты сделала?
– Ну, Иисусу нарисовала… хи-хи-хи, ой, не могу… ну то, что у мальчишек там должно быть.
Тут на землю опустилась и я.
На первом этаже корпуса, напротив входа, у раздевалок, красовалась большая, от пола до потолка мозаика – распятый на кресте Иисус. И если это ему Яринка…
Обхватив щёки ладонями, как какая-нибудь Алёнушка с картинки из книги сказок, я простонала:
– Ты спятила! Ты знаешь, что тебе за это будет?
Яринка уже утёрла выступившие от смеха слёзы, и успокоилась.
– Да ну? И кто узнает, что это сделала я?
– Да мало ли. Вдруг кто-то видел?
– Если бы видели – уже рассказали.
– Но ведь могут просто догадаться! Начнут всех перебирать, вспоминать, кто как себя вёл… а ты в церкви плевала!
Яринка беспечно махнула рукой.
– Это было давно. А если и вспомнят, на меня всё равно никто никогда не подумает. И знаешь почему?
– Почему? – послушно повторила я.
Яринка подалась ко мне и раздельно произнесла:
– Потому что я нарисовала Иисусу… ну, это самое… не в нашем корпусе, а у мальчишек.
Я открыла рот. Закрыла. Снова открыла. А потом, как недавно Яринка начала хохотать, уткнувшись лбом в колени и пытаясь заглушить собственный смех, прижимая руки к лицу.
Потому что это было гениально. Преступление века! Никому не придёт в голову, что девочка могла зайти в мальчишеский корпус. Это было не только официально запрещено, но для всех обитателей приюта, и маленьких, и взрослых – невозможно. Настолько абсурдно, настолько дико, что легче было поверить в спускающегося с неба ангела, чем в одиннадцатилетнюю девочку, тайком пробирающуюся в мужские дортуары. Тем более с такой целью.
Яринка тоже засмеялась, и пару минут мы давились от хохота, валяясь на земле под кустами.
– А как? – наконец смогла выдавить я, – Как ты узнала, что там никого нет?
– Так сегодня же понедельник, – обессилев от смеха, выдавила Яринка, – Сегодня же футбольный матч был у старших парней. Вот все на него и пошли. А я ко входу, по кустам, чтобы в камеры не видно было, потом внутрь по стеночке. И красным маркером…
Нас скрутил новый приступ хохота. Справившись с ним, я восторженно спросила:
– А что потом?
– Потом кто-то это увидел. Кипеж поднялся, прибежали все учителя и воспитатели, батюшка Афанасий голосил так, словно ему прищемили… то, что я Иисусу нарисовала…
Смеяться мы больше не могли, и только застонали, держась за животы.
– А дальше?
– Дальше всех по корпусам разогнали. Сами где-то в школе собрались, и до сих пор там торчат. Ну как? Хорошо я отвлекла Агафью?
– Ты чокнутая! – признала я с искренним восхищением, – Ты просто чокнутая.
Яринка потупила глаза с видом скромной победительницы.
– Ладно. Нужно идти в дортуар, а то вдруг вернётся Агафья.
Мы вылезли из кустов и направились в корпус. Поднимаясь по лестнице, я прислушивалась к непривычной тишине. Не бубнили телевизоры в комнатах воспитателей, не звучали шаги по коридорам, не доносились голоса девчонок из-за дверей. Придавленные этой тишиной, и я, и Яринка, не сговариваясь, пошли на цыпочках.
В нашем дортуаре, на одной кровати, почти прижавшись друг к другу сидели Зина и Настуся. Настуся прятала заплаканное лицо в ладонях, а Зина вскинула на нас сердитые чёрные глаза.
– Вы где были? Сказано – не выходить! Из-за вас и нам достанется.
– Уже и в туалет нельзя выйти? – огрызнулась Яринка, и бросила на меня многозначительный взгляд.
Поняв, что не имею подходящей легенды о том, где я пропадала весь вечер, я забормотала:
– А я так… гуляла. У прудика.
– Ты знаешь, что случилось? – всхлипнула Настуся.
– Н-нет. А вы?
Вместо ответа Настуся снова захныкала, и Зина пояснила вместо неё.
– Здесь дьявол появился.
Я чуть не села мимо стула, а Яринка закашлялась.
– Чего-о?
– Мы гуляли, вдруг Агафья прибежала, закричала, чтобы все шли в дортуары, и не выходили. Сама вся красная, лохматая. Мы в окно смотрели, собрались все взрослые к корпусу мальчиков…
– Батюшка Афанасий кричал, – пискнула из ладоней Настуся.