– Ты и не знаешь, Леста, – упрямо твердит свое Тоотс. – Ведь это жених. Ездил в Москву сельскому хозяйству обучаться… Потом еще у меня доучивался… Земледелец хоть куда, только пуп да кости слабые.
– Судишь обо мне, как о быке или лошади, – презрительно бросает Кийр.
– Да-а, женихов в Паунвере хоть пруд пруди, – замечает Леста. – Я только что был у одной своей школьной подруги, там тоже речь шла о женихе, о замужестве и…
– У какой школьной подруги ты был? – настороженно спрашивает рыжеволосый.
– Да у раяской Тээле. О-о, это чудесная девушка, тот, кто на ней женится, может благодарить судьбу. Между прочим, я отнес ей свою «знаменитую» книгу.
Леста улыбается и обменивается с Тоотсом многозначительным взглядом. Но их приятеля Кийра охватывает вдруг страшное волнение.
– Ах так, ах так? – допытывается он. – Ах, значит, там уже заговорили о замужестве? Хю-хю… Вот видишь, я же тебе говорил, Тоотс, чем больше ты показываешь характер, тем больше тебя уважают. Хи-хи-и, девчонка перепугалась, как бы я совсем ее не бросил. А я и не собирался бросать, я только так… постращал ее чуточку, чтоб немножко поумнела. Ах так, значит? Ну вот, а то пляши под ее дудку и выкидывай всякие штуки… Теперь сама видит.
– Да нет, ведь… – Лесте хочется что-то сказать, но Тоотс трогает его за плечо, покашливает и, подмигивая, подает знак, чтобы он не спорил с Кийром; пусть рыжеволосый уверяет себя, что своим грозным выступлением он отчаянно испугал Тээле, ибо лажены те, кто не видят и все же веруют.
В это время из аптеки выходит аптекарь; держа в руках трость и завернутый в газетную бумагу пакетик, он медленно направляется к мосту. Подойдя к приятелям, он пристально смотрит на Тоотса, снимает шляпу, кланяется и говорит:
– Будьте здоровы, господин Тоотс, я желаю вам всяческого благополучия!
– Как? – удивляется управляющий, протягивая старому господину руку. – Куда же вы?
– Куда… – отвечает аптекарь. – Этого я никак не могу сказать. Разве вы уже забыли историю о человеке, который шел по улице с куском мыла и веником под мышкой?
– Но вы еще вернетесь в Паунвере? Не уходите же вы отсюда навсегда?
– Все может быть, но по моим собственным расчетам я, видимо, вернусь сюда нескоро. Во всяком случае, моя служба здесь кончилась.
– Вот как! Жаль! Очень жаль. Ну, а ваши вещи, ваше имущество остается пока здесь?
– Почему вы так думаете? Я никогда своих вещей не разбрасываю. У меня хозяйство не такое большое, чтобы я не мог держать его в порядке. Взгляните! Omnia mea mecum porto! [12] Если вы учили латынь, то должны знать, что это значит.
Аптекарь вертит завернутым в газету пакетиком и тростью перед самым лицом Тоотса.
– Вот это, – добавляет он, – это трость, а в газете – табак и гильзы. Так какую же из этих вещей мне следовало бы, по-вашему, оставить здесь, чтобы потом за ней вернуться?
– Ах, ну тогда – конечно, – извиняется Тоотс. – Я не знал, что у вас так мало вещей.
– Мало? – переспрашивает аптекарь, подняв свои седые брови. – Мало? Как на чей взгляд. Для меня этого на первых порах больше чем достаточно. А вообще, чем меньше у человека разного хлама и рухляди, тем он счастливее; это особенно чувствуешь в поездках. Обратите внимание и запомните, молодой человек: на любом вокзале всегда найдется какой-нибудь ребеночек, какая-нибудь там малышка Индерлин, которую мне придется взять на руки и внести в вагон: а таща большой чемодан, я, чего доброго, мог бы нечаянно толкнуть этого ребеночка к стенке вагона и сделать ему больно. Кроме того, мне не нужно возиться с багажными квитанциями и бояться, что поезд уйдет как раз тогда, когда я пью на вокзале свою бутылку пива. Я хочу путешествовать и пить свое пиво в полном покое, в полком покое… а покой – самое главное в этом мире. Или, может быть, я не прав, а?
– Нет, против этого мне нечего возразить.
– Ну, вот видите. Если у вас сейчас нет каких-либо планов, как тогда на поле в Заболотье, неплохо было бы нам пойти распить рюмку-другую на прощанье. Не бойтесь, я не опоздаю на поезд, я никогда никуда не опаздываю.
– Это можно, – соглашается управляющий, поглядывая на Лесту и Кийра.
– Я не пойду, мне некогда, – говорит портной, втягивая голову в плечи. – У меня сегодня еще много дел.
– Да-да, – невозмутимо отвечает управляющий, – беги да смотри принеси мои пять рублей, иначе я подам на тебя в суд и велю продать с молотка свою швейную машину, если добром не уплатишь.
– Хи-и! – насмешливо попискивает Кийр. – А где у тебя свидетели? Кто знает, что мы держали пари на пять рублей? Теперь можешь что угодно врать, можешь выдумать даже, что я тебе сто рублей проиграл.