— Arisha, please, look at these pictures in front of you and say where you can see a hen. /Ариша, посмотри на эти картинки, пожалуйста, и скажи, где ты видишь курицу/ — как можно спокойнее уже в четвертый раз я повторила одно и то же.
Я, если честно, не понимала, что происходит. Вроде сейчас — Аришина любимая часть занятия — вполне занимательное нажимание на кнопки музыкальной доски, но меня упорно игнорировали и будто бы делали все, чтобы вывести из себя!
— Арина, ты слышишь меня? — глубоко вздохнув, я уже на русском обратилась к девочке. Однако вместо того, чтобы ответить мне, она стала нажимать на все кнопки подряд.
Почему я?! А? Скажите, пожалуйста…
— Бе-бе-бе! — раздалось безразличное, вслед за чем она просто встала и пошла к столу.
— Перестань дразниться и сядь на место. — поднимаясь следом, не выдержала я.
А вслед за этим произошло то, чего еще никогда не было на моей довольно долгой преподавательской практике. Ариша, прямо взглянув мне в глаза, начала натурально кричать и плакать. Сказать, что я была в шоке — не сказать ровным счетом ничего! Я ведь даже голос на нее не повысила ни разу!
Как по заказу в комнату залетел Макс:
— Что у вас тут происходит?! — увидев ревущую дочь, он тут же подхватил ее на руки, а меня прошибло током. Еще не до конца осознавая, что именно происходит, я уже успела почувствовать, что запахло жареным.
— Она меня ударила! — сдавленным от крика голосом выдавила из себя Ариша. — Прямо по голове! — всхлипнула, показывая рукой на затылок.
От услышанного я чуть не осела прямо на пол. Это розыгрыш?!
Мельком взглянув на меня, он снова обеспокоенно уставился на дочь:
— Ань, подожди меня в спальне, пожалуйста. — кажется, его тон был слишком сухим. Посмотреть в его глаза я так и не решилась.
— Хорошо. — процедила сквозь крепко сжатые зубы, стараясь сохранять хоть какие-то крупицы самообладания.
Мне давно не было настолько больно. Ударили, откуда я совсем не ждала, вцепились в место, где кожа была полностью обнажена, а броня давно отброшена.
Заперев за собой дверь спальни, я села на край кровати и, вздрогнув всем телом, заплакала. Незаметно, бесшумно, я глотала подкатывающие слезы и пыталась понять, в какой момент я сделала что-то не так.
Если бы на месте родителя был не мой мужчина, а любой другой человек, то после таких слов я бы вылетела как пробка, вообще без разбирательств. На только начинающей складываться в этом городе репутации можно бы было ставить крест.
Мне же остается надеяться, что слово дадут не только пятилетнему ребенку…
Если он поставит свою дочь во главу угла и не поверит мне, то это станет нашим концом, и я даже не буду пытаться это изменить. Так «кстати» в памяти всплыли слова Даны о том, что Макс не способен полюбить никого, кроме Арины.
Сидя спиной ко входу, я услышала, как открылась дверь, затем щелкнул замок и раздались тихие шаги.
— Иди ко мне. — Макс заставил меня оторвать ладони от лица, и заграбастал в такие жизненно необходимые объятия. — Я знаю, что ты ни в чем не виновата. У меня и на секунду не возникло подобной мысли. — эти слова прозвучали словно музыка для ушей. — Тише, родная, не плачь. — он взял мое лицо в ладони и начал аккуратно вытирать слезы с кожи.
От его заботы стало еще горче.
— Я думала, что у нас с Аришей хорошие отношения, и ведь так оно и было. — с бесконечным отчаянием просипела я. — Что изменилось, раз она так поступила? — подняла глаза на Макса, выискивая в его ответ на все волнующие меня вопросы.
— Она подслушала наш недавний разговор на кухне. — пригладив ладонью бороду, начал он. — Она узнала, что мы с тобой вместе, и, по всей видимости, не хочет этого. Она любит Лену, и, боюсь, этого не изменить. Она слишком мала, чтобы понять, что раз все эти месяцы мама не интересовалась ее жизнью, значит ей все равно.
Правда резала не хуже самого острого меча.
— А еще Арина ревнует меня к тебе. — что ж, и этого нам минуть не удалось…
— Я понимаю. — едва ли я вложила звук в это предложение.
Гораздо интереснее сейчас казался узор на покрывале.
— Но от этого легче не становится! — прильнув к Максу, терпеливо снижающему градус моей взвинченности, я продолжила выкладывать все наболевшее. — Я все-таки верила, что нам удастся избежать проблем. — сделала небольшую паузу, мысленно подготавливая себя к тому, чтобы сказать следующую фразу. — Я надеюсь, ты меня поймешь; занятия я вести больше не хочу. Теперь это будет попросту потраченное время: и мое, и ее. Нам придется заново выстраивать отношения. С самого начала. — я вновь замолчала. — Если… когда мы это сделаем, то тогда и будем разбираться с занятиями.