Эльза вылезла на берег в нескольких шагах от Пюка. Он выудил своих крабов, одного за другим, осторожно держа их между большим и указательным пальцами, как учил его Тома.
— Ты не купаешься?
Он ответил, что ему не хочется. Когда она легла, он прикорнул рядышком.
— Я хочу, чтобы ты мне рассказала про акулу, — сказал он.
— Немного позже.
Он настаивал:
— Я хочу.
Эльза глядела вдаль: чайка рисовала узоры на небе, потом спустилась к воде, оттолкнулась от нее, взмыла в воздух и растаяла вдали. Пюк возился с крабами, потом снова начал приставать к ней со своей акулой.
— Немного позже, — повторила Эльза. — Может, поохотишься пока на крабов?
— Сейчас слишком жарит солнце, они прячутся.
Она ответила, что есть такие места, где тень, даже сумрак, солнце туда не проникает.
— Тогда я хочу винограда, — сказал он.
Эльзе не хотелось, чтобы он шел к Жанне и Франсуа; она продолжала следить за курбетами чайки.
— Ну, что тебе рассказать? — сказала она. — Хочешь, поговорим о чайке?
— Если хочешь. Но меня интересуют главным образом акулы.
— Здесь нет акул.
— Но в море есть.
— Да, только далеко от берега, поближе к Греции или к Африке.
— Ты можешь привести ее сюда, — сказал он.
— Могу, — сказала Эльза. — Ну, а кого еще, кроме акулы?
— Дельфина.
— Ладно, и, может, чайку тоже?
— Ну, ладно, чайку.
— Она была ранена, и дельфин…
— Ее ранила акула, — настаивал мальчик.
— Не думаю.
— Да. Когда чайка ловила рыбу…
— Лучше пусть чайка была ранена, а дельфин это увидел и защитил ее от акулы, которая хотела ее сожрать.
— Нет. Чайку ранила акула, у нее жуткие зубы.
— Не думаю, чтобы акула могла ранить чайку, она ее убивает одним махом и проглатывает.
— Не всегда, — заявил Пюк.
— Ты мне не веришь?
— На этот раз она ее не убила…
— Ну, если хочешь, — сказала Эльза.
— …она ее ранила.
— И какая же это была рана?
— Может, она…
— Что?
— Порезала…
— Ты хочешь сказать, нанесла ей удар зубами?
— Ну да, удар зубами… Пусть будет так: чайка получила сильный удар зубами.
— Значит, это будет история акулы, чайки и дельфина.
— Нет… я хочу…
— Чего ты хочешь?
— Пусть акула будет матерью дельфина.
— Это невозможно.
— Почему?
— Потому что акула не может родить дельфина, акула и дельфин не могут пожениться, как не могут пожениться собака и кот, человек и львица.
— Но ведь был человек, который любил самку акулы.
— Кто тебе это сказал?
— Жанна.
— У них не было детей, не могло быть.
— Тогда пусть акула не будет другом дельфина.
— Ладно. А чайка? — спросила Эльза.
— Чайку ранила акула.
— Ну, поглядим. С чего начнем?
— Теперь твоя очередь рассказывать, — сказал Пюк.
Эльза говорит, но мысленно она сейчас с Жанной и Франсуа на большом плоском утесе. На этом самом утесе — о, как давно это было! — она сама окончательно уверилась, что сбылась ее надежда и она действительно ждет ребенка. Солнечный ожог тех дней и вкус соли! Это был не сентябрь, как теперь, а июнь, и скалы в те годы были еще безлюдны. Обычно они брали с собой книгу и по очереди читали вслух. Он как раз читал, когда она подумала о ребенке и, наверно, положила ладонь себе на живот, во всяком случае, сейчас ей так представляется, может, потому, что у нее на глазах этот жест не раз повторяла Жанна. И наверно, живот был у нее обжигающе горяч, как сейчас, от жара, рожденного одновременно жизнью и солнцем. День тогда был спокойный, тихий, море плескалось чуть слышно. Если счастье заключается в надежде увидеть осуществление твоих желаний, то утро было одним из счастливейших в ее жизни. Потом родился Антуан…