— Думаю, ты прав. Проснуться с кем-то утром — это немного не то. Гораздо интимнее, что ли. Наверное, он боится, что если проведет с ней ночь, у женщины может сложиться неверное представление, несмотря на Серьезный Разговор. Он изо всех сил старается избегать серьезных отношений, с тех пор как умерла Амелия.
— Одно дело заняться жарким сексом и уехать затемно, — согласился Рейф. — Другое — смотреть в глаза женщине за завтраком. Это переводит отношения на совершенно новый уровень.
Ханна улыбнулась и похлопала себя по животу. — Точно так и вышло с нашими отношениями. Но зато ты умеешь готовить. Это — совсем меняет дело.
Уинстон взбежал по ступенькам и подошел к входной двери. Рейф повернув голову, увидел, как пес исчез в холле.
— О-оу, — сказал он.
— Что-то не так?
— Только что понял, что мы оставили дверь открытой.
— И что?
— Эдди все еще за стойкой. Он, должно быть, слышал все, о чем мы разговаривали с Ником несколько минут назад. Чувствую, что теперь он знает, кто на самом деле Октавия Брайтуэлл. Наверное, ждет не дождется, когда перво-наперво расскажет обо всем этом на почте завтра утром.
Ханна застонала. — Ты прав. О-оу.
— Что за черт. Это должно было произойти рано или поздно. В конце концов, в Эклипс-Бэй невозможно долго хранить тайну.
— Верно. — Ханна минуту пожевала нижнюю губу. — И все же, я думаю, нужно первым делом позвонить Октавии завтра утром и предупредить ее. Она ведь нездешняя. Она не готова к тому, что случится, когда наступит завтра.
Рейф улыбнулся, но ничего не сказал.
Она подняла брови. — Что?
— Мне вдруг пришло в голову, что Октавия не такая уж и посторонняя.
— Что ты имеешь в виду?
— Она — ведь родственница Клаудии Баннер, помнишь? — Он крепче обнял Ханну и подтолкнул ее спиной к открытой двери. — Ее семья была втянута во все это с самого начала. Точно так же как Мэдисоны и Харты.
Глава 7
Все взгляды обратились к ней, когда она вошла в булочную «Летающая Тарелка» чуть раньше девяти следующим утром. И все тут же незаметно отвернулись.
Даже если бы Ханна не потрудилась позвонить ей утром и предупредить, подумала Октавия, она прожила в Эклипс-Бэй достаточно долго, чтобы знать, что означает такое особое внимание.
Появились новые слухи, и она оказалась в самом их центре.
Она прекрасно понимала, что произойдет, если она согласится на свидание с Ником Хартом, напомнила себе Октавия. И тот факт, что теперь всем известно, что она — родственница Клаудии Баннер лишь добавлял остроты в ту кашу, что заварилась в Эклипс-Бэй.
Она замерла в проеме дверей и сделала глубокий вдох. Харты и Мэдисоны ежедневно имели дело с этой проблемой. Тетя Клаудия бы и глазом не моргнула. Если они смогли это пережить, значит и она сможет.
Она вежливо улыбнулась небольшой группе людей и двинулась дальше, прокладывая дорогу меж столиками. Путь к стойке показался ей очень длинным, но она его все же одолела.
— Доброе утро, — сказал она Герольду в яркой мантии, которая ждала, когда она сделает заказ. — Кофе со сливками, пожалуйста.
— Да прибудет свет будущего сегодня с вами. — Украшения Герольда — анк и медальон в форме скарабея — мягко звякнули, когда она приветственно подняла ладонь. — Ваш кофе будет готов через минуту.
Дверь снова отворилась, как раз когда Октавия вручала деньги Герольду. Ей не нужно было оглядываться через плечо, чтобы узнать, кто вошел в булочную. Неожиданно охватившее ее возбуждение говорило само за себя.
— Здрасьте, мисс Брайтуэлл, — крикнул Карсон из дальнего угла зала. — Папа сказал, что видел вас здесь.
Она обернулась, держа в руке стаканчик. Мучительная тоска охватила ее при виде Ника с сыном. В своих подобранных по цвету черной ветровке, джинсах, тенниске и кроссовках, Карсон был элегантной уменьшенной копией своего отца. Но сходство было гораздо глубже, подумала она. Уже сейчас в Карсоне ощущались задатки сильной воли, ясного ума и той спокойной чуткости, которые были фирменными знаками Ника. Было и еще кое-что. Карсон вырастет мужчиной, на чье слово можно положиться, потому что честность была в природе семьи Харт.
Каков отец, таков и сын.
Она подавила внезапный наплыв эмоций безжалостным усилием воли. У Ника и Карсона есть все, что нужно, в том, что касается семьи. А она уезжает в конце лета.
— Доброе утро, — сказала она Карсону. Она взглянула на Ника и почувствовала, как жар его взгляда затронул ее нервные окончания, вызывая небольшие взрывы. — Привет.
— Доброе утро, — сказал он.
В его тихом приветствии присутствовала легко заметная интимность, неясная, томная нежность, которую, она была уверена, отметили все в булочной. Она поняла — с такой сильной уверенностью, что ей пришло в голову, уж не развились ли у нее телепатические способности — что он думал о поцелуе на ночь на ее крыльце.
Не то, чтобы у нее было право жаловаться. Она тоже думала об этом.
Вообще-то она провела большую часть ночи, вызывая его в памяти, анализируя, обдумывая каждый нюанс и вспоминая собственную реакцию. Она изучила этот поцелуй так, как изучала бы картину, которая завладела ее вниманием и заставила ее захотеть заглянуть поглубже.
Ее реакция была слишком острой, и она это знала. В действительности же, ночная одержимость подробностями того случая на крыльце заставляла ее чувствовать себя очень неловко этим утром. Можно подумать, что это — ее первый настоящий поцелуй. А это уже совсем ни в какие ворота не лезет. Вот что случается, когда почти два года не заводишь ни с кем отношений. Женщины склонны слишком остро реагировать на то, что засуха наконец кончилась. Им нужно иметь хоть какие-то перспективы.
Ник и Карсон подошли к стойке. В глазах Ника были смешинки и еще что-то. В них было сочувствие.
Он с легким интересом огляделся вокруг. — Не волнуйтесь об этом. Стало известно, что вы — родственница Клаудии Баннер, и что нас видели вместе в моей машине прошлой ночью.
— Да, я знаю. Первым долгом этим утром мне позвонила Ханна, чтобы предупредить.
— Об этом забудут через пару дней.
Она была не так уж уверена в этом, но решила, что сейчас не время и не место спорить по этому вопросу. — Конечно.
— Дайте мне минуту, чтобы взять кофе для себя и немного горячего шоколада для Карсона, — сказал он. — А затем мы проводим вас до галереи.
Прежде чем она смогла возразить или согласиться, он стал диктовать заказ Герольду.
Карсон смотрел на нее, пока они ждали кофе и шоколад. — Вы уже вставили в рамку мой рисунок?
— Я собиралась сделать это сегодня утром. — Она улыбнулась ему. — Хочешь помочь мне?
Он задохнулся от восторга. — Да.
Ник забрал стаканчики и бумажный пакет от Герольда и, еще раз быстро оглядев булочную, направился к двери.
— Ну ладно, вы двое, — сказал он уголком рта с невозмутимым спокойствием маршала с Дикого Запада. — Давайте-ка выбираться из этой Передряги.
— Мисс Брайтуэлл собирается сегодня надеть рамку на Уинстона, — сообщил Карсон. — Я буду помогать.
— Здорово, — сказал Ник.
Карсон развернулся и помчался вперед, совершенно не обращая внимания на плохо прикрытое любопытство, охватившее всех в зале.
— Харт с головы до ног, — пробормотала Октавия.
— О, да.
На улице начинали рассеиваться остатки утренних облаков. День обещал к полудню стать теплым и солнечным.
Магазины напротив пирса стали открываться на день. Октавия заметила, что на «Сувенирах Бухты», «Доме Сладостей» и «Древностях Ситон» горят огни.
— Похоже, я немного припозднилась сегодня утром. — Она остановилась перед дверью «Брайт Вижнз» и скользнула ключом в замок.
Карсон и Ник последовали за ней в галерею и подождали, пока она выключит сигнализацию и включит свет.
— Где мой рисунок? — спросил Карсон.