— Дяденька, миленький, помогите, мне больно! — тоненько закричала Четвёртая, подбегая и хватая его за рукав, и тогда растерявшийся охранник уставился на неё, всего миг, но ей хватило:
— Тебе нужно тушить пожар! — внятно проговорила она. — Иди тушить пожар! Быстро! Беги!
Ройш рванул в сторону вовсю полыхавшего дома. Четвёртая собиралась было подойти к тому, кто всё отбивался от несуществующих змей, всё-таки поддерживать иллюзию долго Седьмой бы не смог, но Двадцатая уже пришла в себя, и боящийся рептилий мужчина рухнул на землю со всё ещё перекошенным от ужаса лицом.
* * *
— Юнита скверны, — тихо сказала Двадцатая, когда они добрались до ближайшего города, названия которого они не знали, и присели у какой-то канавы умыться. Конечно, они не очень-то понимали, что им делать дальше, но понимали, что как минимум кровь с лиц девочек нужно смыть.
А ещё очень хотелось есть. И спать. И придумать, что же делать дальше.
Все посмотрели на Двадцатую, и та пожала плечами, самую капельку смущенно.
— Давайте не забывать об этом, ладно? Мы, ну… мы вместе.
— Вместе, — пискнул Седьмой и поднял с земли камень. Наложил иллюзию большого куска пшеничного хлеба, с сожалением покачал на ладони.
— Нам надо быть осторожнее, — буркнул Тринадцатый и сглотнул. — Никто не должен знать о нас… Нельзя демонстрировать дар. Лучше говорить всем, что мы, ну, сироты бездомные. И дара никакого нет, усекли? Нельзя красть, нельзя убивать, нельзя рассказывать. Никто ни о чём не должен узнать. Надо давить на жалость, плакать, жаловаться, говорить, что ничего не помним, ну там родители били по голове в детстве и от этого память плохая.
— И не стоит ходить вместе, — добавила Четвёртая. — Ну, разве что по двое… Впятером мы привлечём слишком много внимания.
Прежде чем отправиться на разведку в город, они дождались ночи. Спали прямо на траве, оставляя часового, но усталость от пережитого давала о себе знать, так что спали и часовые, хотя в любом шорохе чувствовалась погоня. В итоге все проснулись примерно за час до рассвета.
— Давайте разойдёмся, — сказал Тринадцатый. — Надо добыть еды и попробовать попасть в какой-нибудь приют.
— Ты с ума сошел? — Четвёртая даже за ладонь себя укусила, чтобы убедиться, что ей не послышалось. — Опять?
— В нормальный приют для обычных детей. А как ты хотела? Выжить на улице трудно, работу нам не дадут.
— Я выживу! — фыркнула Четвёртая.
— Ты будешь применять дар, тебя быстро вычислят, и тогда тебя ждёт не Джаксвилль, а клетка, в которой даже стоять нельзя, только сидеть, такая тесная. Я слышал, есть места гораздо хуже Джаксвилля… Нельзя применять дар, слышите? Нам нужно попасть в приют, а потом в нормальную школу, и хорошо учиться, и быть паиньками, чтобы потом, когда мы вырастим, сделать всё, что захотим.
— Я хочу в нормальный приют, — подала вдруг голос Двадцать вторая.
— Ладно, — неохотно сказала Четвёртая и взяла её за руку. — Разделимся. Вечером встретимся у фонтана, хорошо?
Двадцатая кивнула. Ей всё ещё было плохо, периодически рвало и мутило.
— Я далеко отходить не буду. Ноги подгибаются.
…Вечером кроме неё к центральному городскому фонтану, где они договорились встретиться, не пришёл никто. И на следующий день тоже. А ещё через день загибающуюся от голода девчонку, пытавшуюся вытащить гнилые овощи из выгребной ямы овощной лавки, подобрал полицмейстер и действительно определил в Саркский приют — не в этом, а в соседнем городке, там, где были свободные места. В Сарксе тоже кормили не то что бы очень хорошо и учили спустя рукава, но это было лучше, куда лучше, чем в Джаксвилле. Двадцатая почувствовала себя нормальной, одной из многих, и это чувство было восхитительным, за него она готова была отдать передний зуб и все пальцы на ногах, но к счастью, получила его безо всяких жертв.
Но она не забыла юниту скверны и страшную, совсем не детскую тайну о скверном даре, с которым она родилась, о Джаксвилле, который оставил куда более весомый след, чем шрам в виде буквы «д» на её руке. И не оставила надежду когда-нибудь найти остальных.
Лишь бы они выжили, выкарабкались как-нибудь.
Они встретятся, обязательно встретятся.
Где-нибудь и когда-нибудь.
Глава 21. Новые знакомства
Из мягкой упругой темноты я вынырнула почти мгновенно — как мне показалось. И первое, что отметила, почти неосознанно: потолок был почему-то не стеклянным куполом, а самый обычным, ровным, белым… И вокруг пахло незнакомыми травами, запах был с горчинкой, но свежий.