— Вот уродина! — рычит Аннет, а я с сожалением бросаю взгляд на её опустевшее место и вдруг замечаю оставленный, словно случайно, листок с ответами. Честно, мне стыдно, но я переписываю всё от и до, для верности изменяя буквы в трёх словах. Надо обязательно, всенепременно выучить этот проклятый язык!
Глава 23. Не на жизнь, а на смерть
Студенческая купальня в целом мне даже понравилась, хотя я и не привыкла к мытью в сопровождении полусотни малознакомых девиц. Там вкусно пахло деревом и травами, свет был самую чуточку приглушённый, а воздух — влажный и тёплый, как на побережьях Бранницы. У каждой восьмёрки, точнее говоря, за каждой комнатой была закреплена своя раздевалка, закрытая на ключ. Под куполом из толстого матового стекла располагались внушительных размеров бассейн с чистой, но при этом непрозрачной молочного оттенка водой для принятия водных процедур, и несколько огороженных отсеков для совершенно необходимых молодым привлекательным девицам интимных косметических мероприятий. Некоторые девицы — и в том числе Аннет, разумеется — за небольшую доплату ангажировали для их проведения местных рукастых служанок. Купальня была открыта круглосуточно, и я очень скоро сделала логичный вывод, что меньше всего народу скапливается там на рассвете, а больше всего — по вечерам.
Испытывая некоторое смущение, я стала приходить сюда до начала занятий, несколько раз умудрившись оказаться единственной ранней пташкой. Трудно было привыкнуть к тому, что молочно-белая вода, приятно горячая и чуть дымящаяся, отчего сходство с молоком только усиливалось, на самом деле чистая. Вероятно, столь экстравагантный цвет предназначался для сокрытия обнажённых тел купающихся, а возможно, в воду добавлялись какие-то обеззараживающие и очищающие снадобья… В любом случае, утром здесь было особенно хорошо, и можно было наслаждаться тишиной, прерываемой лишь слабым журчанием воды, льющейся из установленного в центре фонтанчика в виде всё тех же переплетенных лилий.
Сегодня я пришла сюда первая. Мысленно выругалась, осознав, что забыла-таки ключ от раздевалки, пришлось сложить одежду аккуратным узелком и положить у мозаичной бирюзовой стенки. Было около шести утра, занятия начинались в половине десятого, и все мои соседки, да и не только они, безмятежно спали как минимум до восьми. Я вымыла голову под прохладным душем, замотала волосы в полотенце и скользнула в мутную воду, устраиваясь на каменном бортике-ступеньке так, чтобы вода слегка прикрывала грудь.
«Что-то с тобой не то! — фыркнула Аннет не далее как вчера. — Сама на себя не похожа, тихая, как мышь под веником. А я, между прочим, страдаю!»
«Страдания» подруги относились к объявленным ею в одностороннем порядке военным действиям в адрес Делайн Савель, которая посмела публично оскорбить её и к тому же внезапно оказалась чуть ли не лучшей на курсе ученицей. А я вдруг — ни с того ни с сего — посмела не поддержать смертоубийственные планы по изгнанию «неблагородной» Делайн из КИЛ или как минимум по опозориванию её на веки вечные.
Может быть, я на самом деле совсем не такая, какой хотела бы видеть меня Аннет? Не активная, шумная, общительная и здравомыслящая — «здраво» с точки зрения малье Айриль, разумеется? А какая тогда?
— Доброе утро.
Я не услышала шагов и дёрнулась была привстать, а потом, опомнившись, резко опустилась вниз. Задрала голову и увидела знакомые синие глаза своей отважной боевой соседки, благодаря которой я неожиданно оказалась не в заслуженном хвосте курса, а где-то посередине, ближе к началу.
— Доброе, — неуверенно пробормотала я. Не хотела я никакой войны и никаких ссор и кровожадной мсти. Напротив.
— Не помешаю? — она мягко опустилась рядом, но всё-таки на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать неловкость. — Как твоя контрольная?
— Всё хорошо. Эм… спасибо. Эм… — всё-таки мне было неловко, и в первую очередь из-за того, что я вот так запросто беседую с той, кого моя подруга на дух не переносит. — Где ты так хорошо выучила лайгон?
— Мои родители были из простых и умерли, когда я была ещё маленькая, — Делайн пожала плечами. — Я с детства понимала, что мне не на кого надеяться, кроме себя и своей головы. Да и дар у меня слабоват, если честно.
Словно подтверждая её слова, вода вокруг нас вспенилась и пробежала небольшой волной.
— Может быть, у тебя это всё вызывает не самые приятные чувства…
— Ну что ты, всё… Нормально, — пробормотала я. И неожиданно для себя добавила. — Мой друг… Один из моих друзей тоже был сирота и из простых.