Это означало, что у мальчиков только лапта на уме, а в хозяйстве они совсем не разбираются.
Глава двадцать пятая
Разговоры о Варшаве. — Обмен подарками. — Последнее утро.
— Я в прошлом году был в Псарах.
— А я в Побоже.
— А я в Чехочинеке.
Рассказывают о Псарах и о Побоже и сравнивают с Вильгельмувкой: где красивее, веселее, где воспитатели лучше.
В Чехочинеке скучно, там нет леса и негде бегать. А когда однажды мальчики проделали дырку под забором и вышли на дорогу, то им вкатали целых четыре двойки по поведению.
В Псарах неплохо, потому что там маленький жеребенок, который приходил на веранду, и мальчики давали ему хлеб. А однажды два стога сена загорелись, такое зарево было, но воспитатель не захотел идти с мальчиками на пожар. А еще как-то приехала телега с углем, начали на ней кататься и толкнули телегу на забор, чуть забор не завалили. А дежурный такой плохой был: мячи давал только тем, с кем дружил, а на одного мальчика никогда не жаловался, потому знал его по Варшаве. Лучше, когда дежурные каждый день меняются и когда воспитатель сам выдает игрушки и книги.
И здесь, как и в Михалувке, в последние дни говорят о колонии как о чем-то, что уже было и прошло, — и много говорят о доме, о школе, о варшавских играх и развлечениях.
У Франека есть пес Азор, учитель за каждую мелкую провинность дерет за уши, в коробке с гильзами всегда есть какой-то подарок, а фокусник приготовил в шляпе яичницу и порезал носовой платок, а он опять сросся, когда фокусник на него подул.
Однажды мальчики на Воле насыпали под трамвай один порошок — и такой грохот был, что ой-ой-ой; а в Брудне[38] выкопали яму, закопали мальчика, только голова торчала — и крест над ним поставили. Казик часто играет в прятки, так как в подвале в их доме целых сто поворотов, а у Вацека так много братьев и сестер, что каждый месяц у кого-то именины.
А в цирке обезьяна обезьяну возила, а другая обезьяна ходила по канату с завязанными глазами, а слон сидел за столом и ему приносили еду, и он звонил в звоночек, чтобы лакей пришел.
И такой длинный хобот был у слона, что он обхватил им человека и с ним так и ходил.
Ужасно дорогой, должно быть, такой слон, а мальчики говорят, что стирательная резинка, на которой слон нарисован, из кожи слона сделана. Ага, как же, за четыре гроша?
— А правда, что слоновья кожа дороже слоновьей кости?
Если говорят о Варшаве, то как же не рассказать, кому за что влетело от отца или матери.
Юзику задали трепку, потому что вместо того, чтобы качать ребенка в люльке, он прыгал из окна первого этажа; Виктор разбил новую вазу, потому что хотел посмотреть, тяжелая ли она; Владек на счете отца написал свою фамилию и весь счет замарал. Бочан засмотрелся на фонари на Маршалковской улице, а дома подумали, что он потерялся, Бронек хотел сбить зацепившуюся за край крыши тесемку и попал камнем в сестру, а у одного мальчика в купальне одежду украли, и друг ему только рубашку одолжил.
— Когда меня мама в одной рубашке увидела, что было…
А день отъезда из колонии приближается. Девочки уезжают уже завтра.
Давние обиды забыты; теперь уже ни домики, ни мебель из песка, ни шалаши не нужны.
Девочки дают мальчикам сплетенные из камыша корзинки и шляпки, метелки — чтобы подарить сестрам дома, а мальчики дают девочкам вырезанные из коры лодки, солонки, молотки, сердечки, крестики. Девочки уже в своей одежде, мальчики завтра будут взвешиваться, а переоденутся только послезавтра.
— Еще три дня осталось.
— Неправда, два.
— Три — сегодня тоже считается, мы же еще не обедали.
И снова: последняя вылазка в лес, последняя яичница, последнее купание, последняя игра в лапту.
Каждый думает о каком-нибудь подарке для своих — несколько грибов, зеленых шишек, бусы из черемухи, соцветия коровяка; даже бедный Дзядыга везет гостинец: шесть диких груш, найденных в лесу. А возвращается Дзядыга в свой подвал, где на ночь кровати нужно выставлять на середину, потому что по стенам вода течет.
Вот и наступило утро отъезда.
Еще только светает, еще в дымке белого тумана тонет лес, еще птица-мама в гнезде обнимает своих птенцов, оберегая их от утреннего холода. В спальнях гомон, потому что скоро завтрак и обратная дорога домой.
Последний сигнал трубы зовет на завтрак. Совсем мало мальчиков собралось у алтаря — остальные еще в спальнях, собирают вещи и проверяют, не забыли ли чего: расческу, шишки, зубную щетку. Уже во время молитвы тихо, на цыпочках подходят с перевешенными через плечо мешками — становятся на колени; их все больше, маленьких паломников.