— Нет, я ничего, — пролепетал Витя. Выручила Зоя:
— Папа, мы пойдем на мост, посмотрим, как поезда проходят. Можно?
— Идите. Только ненадолго. Даю вам десять минут. — И Владимир Петрович взглянул на часы.
А Надя, старшая сестра Зои, ничего не видела и не слышала — она сидела на чемодане и читала книгу.
Мост перекинулся через все железнодорожные пути. И в обе стороны разбежались зеленые, красные, фиолетовые, белые огни; двигались вагоны, покрикивали маневровые паровозики, внизу была шумная и суетливая жизнь, и далеко был виден сиреневый, уже ночной, горизонт, смутные громады домов. Стал нарастать грохот, и скоро показался электровоз в ярких огнях, он с трубным ревом пронесся под мостом, а за ним летели товарные вагоны, платформы с лесом, с новенькими белыми «москвичами», с какими-то машинами. Мост стал содрогаться в такт постукиванию колес на стыках. И было немного страшно.
Промчался товарный поезд. Только три красных огонька уносились в черноту летнего вечера, и Зоя сказала грустно:
— Вот и я сейчас уеду.
Витя промолчал. Немного защипало в груди и стало Вите, если уж говорить правду, очень тоскливо.
Зоя уедет, а он останется один в городе. Зоя увидит незнакомые города, моря, горы. А он будет отдыхать в какой-то деревне, в Жемчужине. И название-то, наверно, в насмешку дали.
— Зоя, Зоя! — Надя бежала к ним по ступенькам. — Ты что? У папы больное сердце! Уже посадку объявили.
«Вот. И сердце у него больное», — подумал Витя.
Дальше все получилось очень быстро. Подошел поезд, люди ринулись к нему, стали искать свои вагоны; равнодушный голос сказал, перекрыв гул перрона: «Стоянка четыре минуты», и вот уже Зоя выглядывает из-за плеча проводницы с желтым флажком трубочкой, машет Вите рукой, а вагон медленно уплывает, все быстрее, быстрее стучат колеса.
— Витя! — кричит Зоя. — Обязательно пиши!
Мелькают, мелькают вагоны. Лица, улыбки, голоса. И вот уже три красных огонька убегают от Вити в темноту, к далекому отступающему горизонту. Разошлись провожающие, опустел перрон.
Витя затосковал. И не хотелось уходить отсюда — где поезда, беспокойство, движение, дух странствий. Сесть бы в поезд и ехать долго-долго и через много дней оказаться в неизвестной стране и оттуда писать Зое письма. Например, так: «Зоя! Окна нашего отеля выходят на канал с зеленой застывшей водой».
Витя вздохнул и пошел к трамвайной остановке.
7. У Репы есть тайна
Пустел двор дома, в котором жил Витя Сметанин: ребята разъезжались на каникулы — кто в пионерский лагерь, кто в туристический поход, кто к морю. Только Репа никуда не уезжал.
— Мне и здесь хорошо, — сказал он Вите. — Купаться есть где? Есть. Загорать… Да у меня, если хочешь знать, личный пляж имеется. Загорай хоть целый день. И никуда ходить не надо. Хочешь, покажу?
— Конечно, хочу! — сказал Витя и подумал: «Вечно Репа что-нибудь придумает».
— Пошли!
Мальчики поднялись на седьмой этаж. На последней площадке Репа огляделся, прислушался.
— Вроде, никого? — шепотом спросил он.
— Никого… — ответил Витя, и ему стало немного жутко.
Репа полез по железной лесенке, которая вела на чердак, откинул деревянный щит люка и мгновенно исчез в нем. Потом в люке показалась его рыжая голова, и Репа зашипел сердито:
— Чего стоишь? Давай сюда! Витя быстро полез за товарищем.
На чердаке было жарко, пыльно. В узкие окна падали столбы солнечного света. Где-то ворковали голуби.
— Иди за мной осторожно. А то шаги услышат.
Прошли весь чердак и через разбитое окно вылезли на крышу. И сразу Витя зажмурился — столько солнца, света, голубого неба было кругом. И во все четыре стороны простирался город (Витя никогда не думал, что он такой огромный): крыши, крыши, крыши; зеленые пятна скверов; во все стороны разбегались улицы; и уже совсем далеко были зеленовато-дымные поля, сливающиеся с горизонтом.
— Вот здорово! — вырвалось у Вити. Репа снял сандалии, сказал:
— Скидай ботинки, босиком пойдем. Кожа скользит, упасть можно.
— Так ведь загородка.
— Загородка, — хмыкнул Репа. — На нее дунь, она и завалится.
Нагретое солнцем железо обжигало ступни.
— Ничего, не кривись. Сейчас привыкнешь, — сказал Репа, глядя, как Витя трет о штанины то одну ступню, то другую.
И правда — скоро ноги привыкли, и идти по горячей крыше стало даже приятно.
Мальчики подошли к краю крыши, осторожно встали у загородки, и Репа, заглянув вниз, сказал:
— Смотри.
Их большой дом соединялся с другим домом плоским перекрытием, наверно, этажа на два ниже. На это перекрытие спускалась железная лестница, которую сразу и не увидишь. Просто надо подойти к проему в загородке, ухватиться руками за два стержня с загнутыми краями и ногами нащупать первую перекладину лестницы.