Нахлебалась соленой воды, чуть не утонула. А еще я видела большую серебристую рыбу, она величаво проплыла мимо меня и даже с пренебрежением посмотрела в мою сторону своим круглым глазом — понимала, что я не могу ее поймать. Папа сказал, что это, наверно, кефаль. Помнишь песню «Шаланды полные кефали в Одессу Костя приводил»?
Витя! Плавать под водой очень интересно. Может быть, кроме живописи, я освою вторую профессию — стану водолазом и буду с морского дна поднимать затонувшие корабли.
В Красную Поляну не поехали. Говорят, где-то произошел горный обвал и засыпало дорогу.
Еще я видела в море нырков. Это такие черные птицы, величиной с утку. Они нырнут и могут под водой плыть хоть километр.
Я хотела в Гаграх прочитать много книжек, но что-то не читается. Надя говорит, что это от жары, и еще на меня дурно влияет курортная жизнь — я стала лентяйкой. Странная у меня сестра. Отдыхать ведь тоже надо, правда?
Пиши, какие у тебя новости. Как проводишь время в своей Жемчужине. Привет от папы и Нади.
Витя прочитал письмо и задумался. Оказывается, за последние дни он ни разу не вспомнил о Зое. И что совершенно непонятно, он сейчас хотел представить Зоино лицо и не мог.
Потом… Что-то раздражало Витю в письме. Он еще раз перечитал его.
«Ага! Вот оно. «В своей Жемчужине»! Если она в Гаграх…»
Подумав так, Витя вспотел.
«Вот если бы у Кати был день рождения, и я пришел бы с Репой, Катя была бы только рада».
От этих мыслей Витя уже совсем растерялся, не знал, что подумать дальше, стало скверно на душе, и он пошел смотреть, как бабушка Нюра доит Зорьку, — был как раз вечер.
Предстоял неизбежный разговор с мамой о скором путешествии, Витя не знал, с какого конца приступить.
Неожиданно путешествие отодвинулось еще на несколько дней — Вовка на пляже порезал ногу о бутылочное стекло. Теперь он лежал у себя на сеновале, задрав перебинтованную ногу, около него хлопотали Витя и Катя, а он, довольный вниманием, говорил:
— Рана уже затягивается. Скоро буду как штык.
18. Федя и Матвей Иванович
«20 июня.
Вовка уже ходит. Правда, прихрамывает немного. Погода опять портится. Дождя нет, но пасмурно. Сказал папе по секрету об «Альбатросе» и путешествии. Обещана поддержка. Папа у меня все понимает. В саду у бабушки Нюры созрела малина. Не сорву ни одной ягодки.
Федя обещал завтра взять с собой в поездку по фермам. Федя замечательный человек».
Написав все это, Витя спрятал дневник в свой чемодан и лег спать.
Но не спалось.
И Витя стал думать о Феде.
Вот если попробовать выделить главную черту характера каждого человека, наверно, не у всякого ее сразу различишь. А у Феди — сразу. Он очень любит животных. Он часто приходит к Витиному папе — они подружились: вместе ходят купаться, на рыбалку, подолгу играют в шахматы. И всегда Федя рассказывает о коровах, овцах, каких-то прививках, о породах свиней, которые особенно быстро растут в здешних местах. Слушать Федю очень интересно: коровы, свиньи, овцы в его рассказах похожи на людей — у них свои переживания, радости, ошибки. Федя рассказывает, а сам волнуется, ершит рукой волосы, глаза у него быстрые, и весь он возбужден, будто чего-то недоделал.
— Настоящий парень, — говорит о нем папа. — И счастливый — любимое дело в жизни нашел.
Мама молчит, хмурит брови. Похоже, профессия зоотехника ей не по душе.
Федя очень видный: лицо решительное, с крупными резкими чертами, светлые волосы падают на лоб. И сильный — настоящий богатырь. Витя видел его несколько раз на речке, когда купались вместе. Мускулы, как у настоящего борца — катаются шарами под загорелой кожей.
«Надо мне штангой с осени заняться», — подумал Витя уже в полусне.
За стеклами террасы было тихо и светло — полная луна висела в небе, и казалось, что она сидит на макушке липы.
Рано утром у плетня заржал Пепел.
«Приехал!» — Витя выскочил на двор. Он давно встал, позавтракал и с нетерпением ждал Федю.
— Доброе утро! — закричал Витя.
— Доброе утро, — сказал Федя, подергивая вожжи, Пепел нервно перебирал передними ногами. — Садись.
— Мы сейчас куда? — спросил Витя, устраиваясь в телеге рядом с Федей.
— Поедем на Звянковскую ферму. Пеструха там захворала, — вздохнул Федя. — Давай, Пепел, в Звянковку!
Пепел тряхнул гривой, покосился фиолетовым глазом и побежал рысью.