— А не обманете?
— Я тебя когда-нибудь обманывал? — Нина промолчала. — Ты слушай дальше. Кончишь десятилетку, определим тебя в сельскохозяйственный институт. По рекомендации колхоза. Без всякого конкурса поступишь. Сама станешь не хуже городской, — и ученой и, глядишь, очки носить придется. А Митька твой, если парень толковый, оценит тебя. Еще приедет домой, будет вокруг волчком виться. Да как такую дивчину не любить, а, дачник?
Витя буйно покраснел. Нина зарделась тоже, и лицо ее было счастливое.
— Так договорились, Нина? — Матвей Иванович поднялся с лавки.
— Договорились…
До телеги их провожала Нинина мать, быстро семенила рядом и приговаривала:
— Ой, спасибочки, ой, спасибочки-то, Иваныч!
Распрощались и поехали.
Матвей Иванович молчал, хмурился, потом сказал:
— Дети ведь еще совсем. А заботы взрослые… Ты, Федя, куда?
— К свинарям думаю заглянуть.
— Добре. Останови. На сепаратор заверну. Что-то там у Мехеева со второй установкой не ладится.
— Да мы подвезем!
— Не надо, я здесь по стежке, — сказал Матвей Иванович. — А ты завтра с утра подъезжай в правление, прямо к наряду. Надо прикинуть, как у нас с сухими кормами.
— Хорошо. Стой, Пепел!
Матвей Иванович спрыгнул с телеги, тяжело зашагал по тропинке, которая петляла по ярко-зеленому картофельному полю. И что-то одинокое, даже трагическое почудилось Вите в большой, сильной фигуре этого человека.
Пепел взял рысью. Даже ветер засвистел в ушах.
— Запомни его, Виктор, — опять заговорил Федя. — Запомни на всю жизнь. На таких, как наш Матвей Иванович, мир стоит. Вот что ему надо? В Ленинграде квартира, старая мать, пенсия за ранение. Жил бы себе и в потолок поплевывал. А он с нами, с нашими бедами. Сердце больное, инфаркт перенес, врачи говорят — постельный режим. А он третий год без отпуска. Дом ему построили — новому агроному отдал. Сам каморку снимает. Чудак? — зло спросил Федя, будто спорил с кем-то. — Придет время — таким чудакам памятники поставят.
— Почему же он в Ленинград не уезжает? — спросил Витя.
— Почему? Потому что людей любит. Потому что душа у него ленинская. Потому что коммунист он по сердцу, а не только по партийному билету. В прошлом году в нашей школе в десятом классе на выпускном экзамене сочинение писали. Была свободная тема: «Имя тебе — коммунист». Ну, учителя думали — напишут о знаменитых деятелях, о литературных героях. Так из восемнадцати человек двенадцать о Матвее Ивановиче написали. Стой, Пепел, приехали!
В этот день были они еще на двух фермах, в свинарнике, в курином царстве тети Нины, но Витя был рассеян, и смотрел и не смотрел, и слушал и не слушал. Он думал о Матвее Ивановиче Турине, председателе колхоза «Авангард», и что-то очень важное копилось в нем, созревало, но еще не находило выражения в четких мыслях.
19. «Альбатрос» уходит в плавание
И вот «Альбатрос» готов. Голубая, легкая, остроносая лодка.
— Ну, мил-друзья, — сказал дедушка Игнат, — попробуем, как она ходит. Пора бакены зажигать.
— Будем бороздить моря и океаны! — заорал Вовка.
Уже начинался вечер. «Альбатроса» опустили на воду. Вовка, Катя и Витя забрались в лодку, дедушка Игнат сел на весла.
Витя сидел сзади и смотрел, как уходит, отодвигается берег, как вода воронками закручивается за бортом.
Завтра с утра начинается путешествие! Трое отважных — Витя, Вовка, Катя и две собаки, надо полагать, тоже отважные, Альт и Сильва — отправятся вниз по узкой Птахе изучать неведомые места.
С мамой получилось все очень легко. — В этом, конечно, заслуга папы: убеждал, спорил, доказывал. И — победил.
— Отправляйся, — сказала она. — Если заболеешь, сломаешь себе шею — на мою помощь не рассчитывай. — И вдруг схватила Витю за шею, прижала к себе. — Сынок, будь там осторожен. Прошу тебя! — И еле сдержала слезы. Вот чудачка!
— Да что ты, мама! — растерялся Витя. — Всего два дня! Папа подмигнул Вите:
— Мужайтесь! Разлуки нам еще предстоят. — И тоже погрустнел немного.
— Легкая на ходу, — сказал дедушка Игнат. — Ну, кто теперь на весла?
Выяснилось, что Витя не умеет грести. На весла сел Вовка.
— Ничего, — солидно бросил он Вите. — Научу. Будешь грести, как настоящий моряк.
Дедушка Игнат зажег первый бакен.
Хорошо плыть по тихой вечереющей реке! Легким туманом курится вода; всплеснет большая рыба, и плавные круги расходятся в стороны. Слышно, как птицы летят над водой, хлопая крыльями.