— Предохраняться надо, — подала слабый голос женщина с дальней кровати.
— Надо! — Подхватила брюнетка, и смеясь добавила, — Смотрю, все мы тут умные задним числом.
Палата прыснула. Женщины смеялись, и в каждой в этот момент можно было рассмотреть что-то девичье, наивное. Смех всегда чуть приоткрывает броню, дает разглядеть живое, неподдельное.
— Деееевочки… — протянула последняя пациентка сквозь улыбку, — не смешите, больно смеяться.
— Весело тут у вас, — в палату заглянула медсестра.
— Пойдем, — сказала она Лизе.
***
Страх закончился, когда Лиза переступила порог процедурного кабинета. Он выглядел как тысячи подобных комнат: летнее небо в голубом квадрате окна, кресло, кушетка. Обыденность и стерильность притупляли волнение.
Неизбежное приблизилось, встало в полный рост рядом с Лизой и положило мягкие руки на ее плечи: сопротивляться бесполезно, тратить силы на страх бессмысленно. Принимай.
Лиза посмотрела на столик возле кресла. На нем стояла бутылка с жидкостью, которая должна убить плод и вызвать роды. Лиза до конца не поняла, как оно работает. Послушно, как ей велели, привезла лекарство из городской аптеки. Сама сунула рецепт аптекарю, заказала, оплатила, везла за сотню километров. Обычная стеклянная бутылка с резиновой пробкой. Ничего страшного.
— …уже возникла угроза для жизни матери. Тут все понятно, — Лиза вспомнила консилиум врачей, принимавших решение о прерывании беременности. Уставшие доктора собрались за столом, смотрели на УЗИ и совсем не смотрели на Лизу. Совещались быстро. Самая молодая из них повернулась к ней и с той же интонацией, с какой обращалась к коллегам, повторила:
— Тут все понятно?
Лиза кивнула головой. Сил объяснять целому консилиуму, что ей одновременно понятно все и непонятно ничего, уже не осталось.
Она несколько дней ждала встречи с врачами перинатального центра. Сделала три УЗИ, которые внимательно читали три гинеколога. Трижды напрасно вглядывалась в их встревоженные глаза, пытаясь отыскать надежду. Но хуже всего было то, что все это время она не представляла, можно ли дальше гладить живот и говорить с малышом, если ты, возможно, будешь вынуждена его убить.
Врачи твердили про агонию плода. Но Лиза чувствовала, что он шевелится. Или ей хотелось это чувствовать?
«Потолок белый. Костюм у врача зеленый. Игла укола острая. Больно», — Лиза лежала на кресле и старалась разглядывать белые крупинки на крашенном потолке.
«А вдруг он все-таки живой, мы ошиблись и сейчас его убиваем»?
Лиза не спросила об этом у врачей на консилиуме, не решилась задать этот вопрос доктору в зеленом костюме.
«А вдруг…»
«Не думать. Сейчас — больно. Потом — все закончится. У медсестры — голубая шапочка. В окне — облака».
— Почему? — выдавила она тогда, глядя на уставших врачей.
— Такое, к сожалению, случается. Причины — разные.
Даже, если бы доктора затруднили себя объяснениями, Лиза бы им не поверила. Она знала, причина одна: она не хотела этого ребенка, не была готова стать мамой. И только поэтому сейчас ее кровь равнодушно разносит по сосудам разрушающее лекарство. А матка готовится вытолкнуть жизнь, которая росла в ней 26 недель.
Лизу отправили ждать схватки. Она вернулась в палату, оправила складки на цветастом халате и открыла книгу, которую оставила 20 минут назад.
В палате ничего не изменилось. На кроватях сидели и лежали женщины. Кое-кто уже собирал свои вещи, чтобы уйти домой. Летний день катился дальше. Лиза читала Лукьяненко.
***
Ранним утром гинекологическое отделение разбудили Лизины крики.
Боль, всю ночь проверявшая терпение молодой женщины короткими, но запоминающимися набегами, к рассвету полностью овладела телом.
Лиза выходила в коридор, чтобы не будить криком соседок, которых подселили накануне после обеда, мерила его быстрыми шагами, дышала, старалась отвлекаться на плакаты про сифилис и методы контрацепции, но с каждой новой схваткой, разрывающей нутро, приходилось плевать на покой других и орать. Только так неизвестная до сей поры боль проживалась легче.
Лиза когда-то слышала, что рожающие женщины иногда при схватках обещают себе «больше никогда не давать». Этот факт всплывает в ее голове в перерыве между новыми набегами боли, когда Лиза рассматривает плакат про заболевания, передающиеся половым путем. Чтобы не тратить казенную площадь плаката, авторы сократили его заголовок до ЗПП. Под черными, похожими на паука буквами — широкий перечень этих самых зпп. В нижнем углу — удаляющиеся силуэты мужчины и женщины. Фотограф снял пару со спины. Они в белых рубашках и шортах, взявшись за руки, куда-то идут по песчаному берегу моря, залитому солнцем. Очевидно, в сторону безопасного секса.