Из глубины дома, как по сигналу, появилась Бесс, их служанка на все руки, с чайным подносом в руках, и при виде Кэролайн облегченно вздохнула.
– Господи, детка, вот и вы. Я уже не знала, как объяснить ваше отсутствие. Вы же обещали своей матушке, что постараетесь вернуться домой вовремя.
Кэролайн ощутила укол совести, сознавая, что упреки горничной вызваны заботой о ней. Бесс состарилась на службе в их доме и стала такой же неотъемлемой частью их жизни, как полуденный чай.
– Я сказала, что постараюсь, Бесс, но… э-э… немного заблудилась.
Горничная громко фыркнула, заглушив звяканье фарфора.
– Скорее отвлеклись, как всегда. – Она двинулась дальше, балансируя с перегруженным подносом, источавшим аромат свежеиспеченных булочек.
– Не говори маме, – взмолилась Кэролайн, когда они с Пенелопой последовали за Бесс в гостиную. Ответа она не получила, зато привлекла внимание матери, которая уже сидела на видавшем виды голубом диване.
Миссис Толбертсон окинула взглядом растрепанные волосы Кэролайн, и ее губы неодобрительно сжались.
– Не говорить что? И ради бога, детка, что с твоими волосами? Неужели тебе так необходимо предпринимать длительные прогулки каждое утро? Это выше моего понимания.
– Я люблю гулять. – Кэролайн попыталась пригладить влажные пряди на висках. Ее мать никогда не поймет, что она находит в прогулках.
Впрочем, матушка редко выходит из дома.
Как обычно, миссис Толбертсон была одета в черное бомбазиновое платье с глухим воротом. Ее белокурые волосы, которые только недавно начали седеть, были все так же безупречно причесаны, как и за завтраком. Тот факт, что она возглавляла семейство, которое не могло позволить себе лондонский сезон ни для одной из дочерей, не мешал ей следить за своим внешним видом, пусть даже ее никто не видел, кроме домочадцев.
А в том, что касалось внешнего вида, Кэролайн была постоянным разочарованием.
– Кто-нибудь видел сегодняшнюю «Брайтон газет»? – поинтересовалась Пенелопа, убрав смятую газету и стопку книг со своего любимого кресла. – Кто-то должен побеседовать с редакторским отделом. Это просто п-п-позор – сплошь грамматические ошибки и полное отсутствие смысла. Папа никогда не допустил бы такой скверной редактуры, будь он жив.
Губы матери вытянулись в узкую линию, обычно сопровождавшую всякое упоминание интереса Пенелопы к чему-либо книжному.
– Едва ли это подходящая тема для чаепития, – одернула она дочь. – Дом должен быть оазисом покоя, а не гнездом критических мыслей. Это вредно для пищеварения, дорогая. В Лондоне моя мать никогда не позволяла вести подобные разговоры за чаем.
Твердо намеренная избежать пытки в виде воспоминаний матери о ее лондонском воспитании, Кэролайн подалась вперед.
– Я слышала кое-какие новости сегодня. Возможно, королевское семейство приедет сюда на лето. – Вспомнив восторги мисс Бакстер по поводу танцев до утра, она содрогнулась. – Если все пойдет так, как при визите королевы в феврале, нас ждет столпотворение.
– Д-д-действительно. Такое впечатление, будто в городе больше приезжих из Лондона, чем обычно. – Пенелопа прочистила горло. – Представляю, сколько здесь будет балов и вечеринок.
Кэролайн подавила вспышку раздражения, догадываясь, куда клонит сестра.
– Пен… – тихо произнесла она. – Я не хочу идти.
– Куда? – Миссис Толбертсон, разливавшая чай, подняла глаза. – О чем вы говорите?
– Э-э… к новой модистке на Ист-стрит, – нашлась Кэролайн. Она взяла свою чашку и сделала осторожный глоток, выгадывая время, чтобы подумать. – Мадам Боклер. Француженка, наверное.
– Француженка? – Голубые глаза матери удивленно расширились. – Когда я только приехала из Лондона, выйдя замуж за вашего отца, на набережной каждый день развешивали рыбацкие сети. Трудно поверить, что в Брайтоне теперь имеется модистка-француженка. – Ее взгляд остановился на старом платье Кэролайн. – Признаться, я удивлена, что ты замечаешь такие вещи, дорогая. Как я уже не раз говорила, у хорошо одетой дамы гораздо больше шансов сделать удачную партию, чем у женщины, одетой как… как это принято в Брайтоне.
Кэролайн ощутила привычную вспышку возмущения, отозвавшуюся пульсацией в висках. Она родилась в Брайтоне, как и Пенелопа. Может, их мать и выросла в Лондоне и даже бывала при дворе, но замуж вышла за их отца и тем самым выбрала этот город. Что не так с Брайтоном?
И если уж на то пошло, с ней самой?
– Думаю, нам следует воспользоваться услугами новой модистки, мама, – сказала Пенелопа. – Мы могли бы заказать новые платья на это лето.