- Это она?
- Откуда у Вас эта фотография?
- Это она? - повторила Эвелин. Пуласки кивнул.
- А это? - Эвелин развернула фоторобот.
- Да! Черт возьми, откуда у Вас эти фотографии?
Значит, девушку действительно звали Лиза Гурдиев. В этот момент у Эвелин появилось ощущение, что она уже целую вечность разыскивала эту девушку в платье на бретельках. Эвелин наклонилась и тихо сказала:
- Фотография сделана около трех недель назад в центре Вены, а фоторобот несколько дней назад со слов владелицы бутика в Куксхафене.
Пуласки взял листы.
- Это невозможно.
- Возможно, - возразила Эвелин. - Эта девушка - коварная убийца. Ее видели в тех местах, где умерли Кислингер, Пранге и Хокинсон.
- Не может она быть такой коварной. - Пуласки расслабил узел галстука. - Пойдемте. - Он быстрым шагом направился к двери.
Эвелин последовала за ним.
- А платить кто будет? - крикнула женщина за стойкой.
- Да, да, вот! - Пуласки положил купюру на стол и вытолкал Эвелин на улицу. Не успели они выйти, как он схватил спрей от астмы и вдохнул содержимое. При этом Пуласки так крепко держал бумаги, что у него побелели костяшки пальцев.
- Вы должны арестовать Лизу, - настаивала Эвелин.
- Вы ошибаетесь,- выдавил он из себя. - Эта девушка вот уже десять лет живет в закрытом психиатрическом отделении и за это время ни разу не покидала клинику.
Глава 34
Лиза лежала в корпусе номер 46, где находились молодые люди обоих полов в возрасте между восемнадцатью и тридцатью годами, на стыке между подростковой и взрослой психиатрией. Пуласки уже знал туда дорогу, потому что, как детектив объяснил Эвелин, он только что пришел оттуда, когда его настиг звонок из регистратуры.
Перед зданием стояли двое полицейских в штатском. Эвелин узнала их по грубым лицам, не характерным для клиники, и по выпирающим на уровне груди пальто. Это было очевидно, как в кино. Не удивительно, что по больнице поползли слухи.
Зайдя вслед за следователем в здание, Эвелин бросила взгляд на настенную доску с планом здания, обозначавшим запасные выходы. В здании располагалось примерно двадцать односпальных и двуспальных комнат, несколько терапевтических помещений и комнат отдыха, а также отдельная зона для психологов и социальных педагогов.
Когда они поднялись на верхний этаж, им навстречу вышла пожилая женщина в белом халате и с пучком седых волос. На ее груди болтались очки на цепочке.
- Это главный врач, - прошептал Пуласки Эвелин.
- Не хороший знак, да?
- Сейчас увидите.
Врач встала перед Пуласки.
- Опять Вы. А я думала, мой день начался, когда я избавилась от Вас.
Эвелин заметила, что Пуласки хотел что-то сказать, но передумал. Вместо этого, он прикинулся прирученным волком, который, тем не менее, мог в любую минуту укусить.
- Я вспомнил еще кое что, о чем бы хотел поговорить с Лизой.
Видимо мимо этого "серого кардинала" невозможно было пройти, не сделав дружелюбное лицо.
- Кого Вы привели на этот раз?
Врач бесцеремонно разглядывала Эвелин с головы до пят.
Если существовало предубеждение, что психиатры - это интроверты, страдающие неврозом навязчивых состояний, которым самим нужен психолог, то на эту даму оно не распространялось. Эвелин знала такого рода женщин. У нее был ледяной и расчетливый взгляд, и она ни секунды не будет ходить вокруг да около. Согласно табличке с именем на груди, перед ними стояла госпожа доктор Мелани Гесслер и, кажется, она была не в восторге от Пуласки.
- Эвелин Мейерс, - представилась Эвелин и протянула доктору руку. Однако та не отреагировала на жест, а вместо этого сжала костлявые пальцы в кулак и подбоченилась.
Пуласки мельком взглянул на Эвелин, как бы говоря: "А Вы ожидали чего-то другого от этого дракона?"
- Госпожа Мейерс моя коллега, - сказал он госпоже Гесслер. - Мы вместе работаем над этим делом.
Коллега? У Эвелин сердце ушло в пятки. О чем он говорил? Стоило ей открыть рот, как любой понял бы, что она знала о работе криминальной полиции столько же, сколько торговец подержанными автомобилями о защите интересов потребителей.
Лицо доктора Гесслера постепенно становилось еще более каменным, хотя это трудно было себе представить.
- Следователь гамбургской полиции сказал мне, что Вы находитесь здесь исключительно как советник, и я должна докладывать ему о каждом Вашем шаге.
- Так и сделайте, - ответил Пуласки. - Между тем, нам нужно еще раз поговорить с Лизой.
- У Вас уже было пять минут, больше я Вам не могу разрешить по медицинским показателям. Кроме того, Вы сами видели, что в данный момент пациентка не реагирует на речь.