- Ловко. Получается, он все же сомневался, кто ты есть?
- Вовсе нет. Он хотел как лучше, чтобы не было бюрократических проволочек и лишних потерь. Чтобы я сразу же после установления факта его смерти могла бы пользоваться этими деньгами. Два кошелька: тут и там, понимаешь?
- И ты ничего Рябинке не сообщила?
- Я ненавижу ее! Не успела она появиться, как залезла в постель к моему мужу и совершенно закрутила ему голову... Ах, Эльмар, если ты не вмешаешься, она уведет его...
И Инка зарыдала.
Эльмар чуть снова не засмеялся. Подумать только - его упрашивают сделать то, для чего он сюда и примчался. Но женщина, рыдавшая перед ним, заслуживала маленькой мести. И вместо того, чтобы открыть ей свои намерения, он сказал:
- Хорошо, я попробую. Где Рябинка сейчас?
- Полетела к бабушке.
- Жаль. Но ничего. Ты заправишь мне мою машину топливом? И сублиматы у меня на исходе.
- Ах, да я все тебе дам. И кредиток сколько захочешь, только разыщи ее, пожалуйста!
<p>
</p>
<p>
Рябинка делает выбор</p>
- Вообще-то мне совершенно безразлично, с кем из вас двоих оставаться, - сказала Рябинка, поняв из слов Эльмара, что ему известно о Рое.
Все эти дни, проведенные среди дикой природы, натуральной, естественной и нерукотворной, она буквально отдыхала если не телом, то душой. Впервые за бесконечную вереницу лет она никуда не торопилась и ни за что не отвечала. Ведь даже будучи в отпусках, она никогда прежде не оказывалась способна выкинуть из головы проблемы, связанные с работой.
Сейчас работы у нее не было. Никакой. Совсем. Огород возле бабушкиного дома можно было не считать - он был засажен старушкой-лесничихой ровно настолько, чтобы с обработкой его могла справиться одна пара ее натруженных и уже потерявших былую силу рук. Для Рябинки с ее привыкшим к огромным площадям и неленивым семейством справиться с пятью сотками был пустяк.
Будущее Рябинку тоже не беспокоило. Бабушка уже была на почетной пенсии; родовой дом их вместе с полянкой, на которой он располагался, значился ее прижизненной собственностью, а в случае, если бы Рябинка захотела устроиться на работу в штат заповедника, перешел бы в ее пользование. Рябинка побывала на новой базе и узнала, что ее возьмут всегда и охотно: желающих провести свою жизнь на безлюдье среди сосен и берез никогда не было слишком много. Тем более из специалистов, а уж знающих от и до конкретно эти перелески и вовсе было наперечет.
Но устраиваться на работу Рябинка не спешила. Она наконец-то была дома, и кто-то любящий, более опытный, стремился ее приласкать, согреть, пожалеть. Для старой Вербы она все еще была несмышленым ребенком, и мягкое облако любви и всепрощения окутывало целительным бальзамом раны и рубцы Рябинкиного истерзанного сердца. Каким наслаждением для нее было делиться с кем-то самым сокровенным и знать, что тебя не осудят, и не посмеются над тобой вдогонку; что над твоей печалью кто-то способен поплакать.
А дети? Каким восторженным взглядом следила бабушка за каждым их движением! Ей все в них нравилось, каждый их жест, каждое слово, каждый поступок. Она буквально пылинки готова была сдувать с девчушки, и даже рассердилась на Рябинку за то, что она однажды в гневе отшлепала дочурку, когда та в порядке эксперимента схватила за хвост бабушкиного кота. Кот жалобно мявкнул и хватанул озорницу когтями. Та, естественно, в рев.
- Дите никогда не видело кошек, а ты ее стегаешь! - причитала бабушка.
- Ничего, теперь увидело! - отрезала Рябинка.
Она начала уже побаиваться, что бабушка избалует детей. И строго-настрого наказала им вести себя достойно.
- Видите, какая она у нас старенькая, - сказала она им в первый же день по приезде. - Ее надо жалеть и помогать ей.
- Кто обидит бабушку, будет иметь дело со мной, - гордо ответил Доди.
- Можно я буду пасти барашков? - спросил Василек.
- Если бабушка разрешит. Она у нас главная и спрашивать надо у нее.
Так и пошло.
Дети резвились на просторе, Рябинка вела дом и бегала по окрестностям. Она не уставала любоваться видами, открывавшимися перед ней. Ведь как ни старалась она создать нечто похожее на Новой Земле, все равно это было не то, что она встретила здесь и сейчас. Природа никогда саму себя не повторяет в точности, и за двенадцать лет, проведенные Рябинкой вдали от родины, многое стало почти неузнаваемым.
Нынешний хранитель заповедника слегка изменил программу исследований. Он проложил несколько новых тропинок обхода, и вследствие этого несколько старых почти исчезли, заглушенные травой. Опытному взору было интересно отыскивать следы от передвижений, длившихся многие десятилетия а, может, и столетия, даже когда для этого надо было перелезать через стволы поваленных деревьев или продираться сквозь кустарник.