– Что я думаю? Я думаю, что это звучит просто нелепо. Либо храмы, в которых они хранятся, так сильно хотели убедить всех в их подлинности, что сознательно пошли на ложь, либо кто-то специально потихоньку подсовывал лишние кости, либо…
Кёгокудо перебил меня, отрицательно встряхнув головой:
– Как я и сказал – никакого воображения. Почему бы не подумать: «Надо же, каким большим человеком был Будда!» – И засмеялся.
Мой друг был определенно очень доволен собой. А я, как всегда оказавшийся объектом его шуток, был сам виноват, что позволил этому произойти, и из-за этого чувствовал себя еще бо́льшим дураком. Но, едва представив себе огромного, как слон, Будду, поучающего своих учеников, похожих на крошечных муравьев, сидящих у его ног, я тоже рассмеялся.
– Кстати, что это за баночка, которую ты не выпускаешь из рук в течение всего последнего часа? – спросил я спустя мгновение. Уже некоторое время меня странным образом беспокоил этот вопрос.
– А это… Это урна с прахом. В ней хранятся кости Будды.
– Вранье! Откуда у тебя может взяться кость Будды? Ты продаешь книги, а в остальное время ты синтоистский священник, а не буддийский монах.
– Но это правда. – Кёгокудо открыл баночку и вытащил из нее маленький белый кусочек. – Хочешь попробовать? – С этими словами он закинул его себе в рот.
– Ты спятил! – испуганно вскрикнул я.
– А ты довольно доверчив. Тебе следовало бы быть внимательнее. Это сухое печенье хигаси из магазина сластей «Кангэцу-ан».
– Ну всё, – сказал я. – Ты – самый большой мошенник и обманщик из всех, кого я знаю. Больше никогда не поверю ни единому твоему слову. Ты намного хуже мозга, который продает ложь душе. И зачем, скажи мне, держать печенье в подобной баночке?
– Моей жене это тоже не очень нравится, но в эти дни, если оставить их открытыми, влага уничтожит печенья прежде, чем я успею их съесть. А эта баночка идеально подходит. – Кёгокудо вытащил еще одно печенье и с хрустом его разгрыз. – Но подумай вот о чем. Пока я не открыл крышку, внутри этой баночки могли быть кости, а вовсе не печенье.
– К чему ты ведешь на этот раз? Тебе придется очень постараться, чтобы меня удивить. – К тому моменту я вправду чувствовал себя готовым практически к чему угодно, что он еще собирался мне предъявить.
– Я просто подумал, что, раз наш разговор про мозг и душу и наш внутренний мир был не слишком понятным, – возможно, настало время поговорить про физический мир. Тебе известно что-нибудь про исследования в области квантовой механики?
– Жаль тебя разочаровывать, но нет, не известно. Ты говоришь про теорию профессора Юкавы?[33] Который получил Нобелевскую премию – когда это было, в прошлом году?.. Или два года назад?..
Кёгокудо покачал головой и пояснил, что теория Юкавы касалась мезонов.
– О квантовой механике впервые заговорили около двадцати или тридцати лет назад. Это теория структуры атома и взаимодействия частиц внутри него.
– И это имеет какое-то отношение к содержимому баночки?
– Самое непосредственное. Поскольку квантовая механика впервые выдвинула весьма необычный закон физики, который называется принципом неопределенности.
– Неопределенность в данном случае означает что-то, в чем ты не можешь быть уверен? – язвительно уточнил я.
– Именно, – ответил он не моргнув глазом. – Суть принципа неопределенности в том, что чем точнее ты можешь измерить одну характеристику элементарной частицы, тем менее точно ты можешь измерить вторую. То есть, пока ты измеряешь импульс или количество движения атома, его положение меняется, а когда пытаешься установить его положение, меняется его импульс.
– Разве нельзя измерить то и другое одновременно?
– Судя по всему, нет. В то мгновение, когда положение атома определено, его импульс совершенно неизмерим. А когда установлен его импульс, невозможно сказать, где он в данный момент находится. Но самое главное вот что: пока ты не измерил параметры атома и ничего о нем не выяснил, он вообще в действительности не существует тем предсказуемым, измеримым образом, каким существуют более крупные физические объекты. Если попробовать описать это иначе, то получится, что в то самое мгновение, когда наблюдатель измеряет параметры атома, этот атом впервые обретает измеримую форму и характеристики, но до этого самого момента он может быть описан лишь с точки зрения вероятностей. Необычная идея для естественных наук, не так ли? Следуя этой идее, мы можем сказать, что, лишь когда я открыл крышку этой баночки, ее содержимое обрело форму и содержание и превратилось в печенье.
33
Хидэки Юкава (1907–1981) – японский физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии по физике (1949).