Последняя мина разорвалась почти на краю выемки и всё стихло. Сержанты и Петька потрясённо смотрели друг на друга и на меня, не веря тому что они остались живыми, а я начал их тормошить, заставляя привести в порядок засыпанное землёй оружие и боеприпасы, понимая что немцы после такой подготовки повторят попытку двигаться дальше. Меня тревожила судьба комбата и его расчёта, но в тоже время успокаивало, что остальные позиции противотанковых орудий немцами не были выявлены и ещё можно пободаться. Я глянул на солнце, которое неуклонно катилось к закату, а потом на часы.
- Блин, ещё долго до темноты... Удержаться бы до ночи, а там с утра....
Глава вторая.
Курт перестал крутиться в кузове и затих. Пришёл он в себя уже связанным и лежащим на дороге и видел всё: зверски убитых подчинённых, перевёрнутые, опрокинутые и разворошенные мотоциклы, откуда трое солдата под командованием пожилого русского фельдфебеля шустро выгребали оружие, боеприпасы и ранцы. Всё это закидывалось в кузов грузовика. Убитые русские и раненые лежали в ряд в тени деревьев, а вот убитые немецкие солдаты были просто побросаны в кювет как попало.
Зейдель никогда не испытывал чувства стыда, считая что он правильный немец, хороший офицер и он не совершал, как он считал, и не может совершить каких-либо ошибок или действий, за которые ему будет стыдно. Но сейчас чувство стыда жгуче жгло душу - душу правильного немецкого офицера. И каждый раз когда взгляд Курта останавливался на неопрятной куче тел убитых подчинённых, его окатывал жар стыда.
.... Это из-за него они погибли...., это он подготовленный, обученный командир не смог предвидеть и уберечь доверявшихся ему солдат. Помимо того что он погубил взвод, он не выполнил задание командира полка и не смог предупредить об опасности полк, который уверенно, рассчитывая на надёжного обер-лейтенанта Зейделя, ничего не подозревая пёр в засаду, где погибнут ещё десятки немецких солдат. Зейдель даже взвыл от этой мысли и если бы руки были развязаны и рядом был пистолет, он не задумываясь застрелился. Но руки были связаны, а пустая кобура бессмысленно болталась на ремне.
Закончив свои дела, фельдфебель с солдатами подбежали к лежащему Курту и, пнув его в бок, схватили за одежду и рывком закинули в кузов. Туда же заскочили двое солдат и грузовик помчался в ту сторону, откуда приехала немецкая разведка.
Когда послышались пулемётные очереди и от бортов кузова полетели щепки Курт сначала обрадовался, считая что его сейчас тоже убьют и он избежит позорной встречи с однополчанами. Он почти с завистью смотрел на повисшего на борту убитого красноармейца и ждал своей пули, но когда представил как оберст Хофманн поглядев на связанный, с вывернутыми карманами, растрёпанный труп своего подчинённого, осуждающе покачает головой и скажет окружающим его офицерам: - А я ведь надеялся на него.... Считал его способным и надёжным офицером....
Теперь Зейдель страстно возжелал, чтобы русские отбили все атаки противника и его увезут в тыл русских, подальше от этого позора.
Обер-лейтенант счастливо избежав поражение от пулемётного огня, приник к дырке в борту и с почти с удовлетворением наблюдал как мотоциклисты, точно также самонадеянно как и он сам влетели под огонь русских. Теперь он хотел чтобы русские нанесли как можно большее поражение его полку, чтобы хотя бы этим можно оправдать то унизительное положение, в котором оказался Курт.
Его внимание несколько отвлёк дым тянувшийся из под грузовика, но он через несколько минут утих и Зейдель не видел результатов танкового и миномётного огня, но услышав рёв танковых двигателей вновь приник к дырке.
Увиденное не придало ему оптимизма. Танки, обстреляв позиции русских, вдоль колонны двинулись к дамбе.
- Сейчас они сомнут русских и обязательно какой-нибудь идиот из лихости обязательно переедет грузовик. Брррр - смерть под гусеницами... Неееет..., - Курт лихорадочно завертелся по кузову, чтобы чем-нибудь, как-нибудь перерезать, перетереть верёвки на руках и ногах. Но в кузове валялись автоматы, подсумки, ранцы, лежало всё, но ничего такого чтобы понадобилось...
Громкий скрежет заставил вновь примкнуть к дырке. Первый танк, повернув ствол немного в сторону, выехал на дамбу и теперь успешно столкнул с дамбы обломки второго грузовика. Потом подъехал к первому и стал его пихать вперёд на бронетранспортёр, и эта вереница подбитой техники и издавала неприятный металлический скрежет в медленно-томительном движении.
Русские молчали, а когда, танк толкающий остатки грузовика и БТР чуть приостановился на выезде с дамбы, резко и хлёстко ударили две противотанковые пушки из-за насыпи. Хоть сорокапятимиллиметровые снаряды и попали в башню танка, но они отрикошетили и ушли в сторону. Танки начали поворачивать башни в сторону обнаруживших себя пушек русских и те успели сделать ещё выстрелов пятнадцать, сумев разбить левую гусеницу на переднем танке и тут на позиции русских обрушился огонь танков, а ещё через пять минут к ним присоединились и миномётчики, заставив замолчать русские пушки. Это так думали немцы, посчитав что сломили сопротивление и уничтожили позиции противника. Но Курт переместился к следующей дырке и с удовлетворением увидел залёгших русских проивотанкистов.