- Хреново, товарищ майор, по моему меня в ноги ранило... такая тупая боль..., - послышался жалобно-обречённый голос солдата и я встревожено открыл глаза, а быстро оглядевшись хрипло рассмеялся.
- Хорош умирать, солдат. Мы ещё с тобой повоюем. Это у тебя на ногах пулемёт лежит, а сверху его я. А вот сержанту нашему мамка не помогла... Убило мужика.
Петька до этого неподвижно лежащий на животе, оживился, а когда я слез с него и снял пулемёт, выгнулся и через плечо недоверчиво посмотрел на ноги, потом шустро перевернулся и озабоченно стал ощупывать ноги: - Как ударило, сууукаааа. Я думал ноги оторвало. Так обидно нахрен...., - ординарец что то любовно ворковал над своими ногами, гладил их, а я с горечью смотрел на убитого, на спине которого земля смешанная пылью обильно пропиталась чёрной кровью
- Сержант, тебя как зовут? - Позвал я помкомвзвода, заторможено копошащегося около убитого. Тот поднял голову и непонимающе посмотрел на меня, - Тебя, что контузило?
Помкомвзвода бессильно помотал головой и сплюнул густую слюну: - Нееее... кажись. Степана жалко. А меня... Увинарий
- Хм, интересное имя, - мимолётно удивился я, но добавив энергичности в голосе, - жалко конечно. Но жалеть будем потом, после войны, если этот бой переживём. А сейчас давай приводите оружие к бою, разберитесь с боеприпасами. Что там у нас осталось? А я погляжу. Как остальные.
На огневой позиции, где командовал командир батареи всё было разбито и покрытой вывороченной землёй. Никакого движения там не наблюдалось и с сожалением пришлось констатировать: - Да, капец там всем... Отстрелялись парни...
Деревья, кустарник, которые скрывали вторую огневую позицию, вроде бы не особо пострадали, но клубящиеся жёлтая пыль и чернота густой сети многочисленных воронок перед опушкой языка, подсказывала что и тем тоже не хило досталось. Но у нас пыли было больше: лётчики промахнулись метров на пятьдесят и основная часть бомб упала именно на дорогу и вокруг неё, а нас зацепило лишь слегка. Хотя около нашей выемке, метров в трёх курилась небольшая воронка, а в безветренном воздухе пылевое облако минут десять ещё будет скрывать нас от немцев.
- Петька, Увинарий, гоните к машине, если старшина исполнил приказ, то там пулемётные ленты, ранцы. Тащите все сюда и пожрать тоже.... Если, конечно есть чего то....
Ординарец выскочил из выемки и почесал к уцелевшей машине, сержант же неторопливо вылез следом и потрусил в ту же сторону. Он до сих пор не пришёл в себя и тела убитых сержантов деморализующее действовали на него.
- Ладно, вернутся, разберусь с ним. - Сам занялся пулемётами и с удовлетворением убедился, что добротные немецкие машинки не пострадали ни от бомбёжки, ни от пыли и земли обильно нас засыпавшей. Раскопал пару коробок с лентами и вытащил оттуда на метр ленту с патронами, здесь тоже всё было в порядке: лента чистая и во время стрельбы пулемёт не заест.
От суеты с оружием меня отвлекли громкая ругань и возмущённые возгласы, донёсшиеся от машины.
Судя по взмахам руки, наполовину скрытый бортами, Петька бил кого то, лежащего на дне кузова. Кого не понятно. Увинарий стоял рядом и смотрел тоже на дно кузова, а с двух сторон на машину, встав на колёса, лезли старшина и уцелевший красноармеец. Замахнувшись ещё пару раз, Петька кого-то ударил, поднялся на ноги, пнул ещё раз ногой, после чего стал деятельно распоряжаться. Я отвернулся и посмотрел в сторону немцев: пылевое облако поредело, но дамба не проглядывалась и у моих подчинённых было ещё минут пять.
- Ого! - Удивился я, глянув на часы, - да мы тут уже три часа бьёмся. А показалось как будто только час.
Критически посмотрел на солнце, своим краем зацепившееся за верхушки деревьев. Скорей бы стемнело.
Опять послышались крики от машины: Петька со старшиной из кузова подавали внизу стоящим большие тюки, один из которых сержант и красноармеец повесили на шею третьему со связанными за спиной руками.
- Хо-хо, да это очухался офицерик... Как это его там не убило, когда с пулемёта окучивали?
Через пару минут, толпой, все свалились в выемку и сразу же стало тесно. Даже помкомвзвода оживился и теперь обстоятельно вынимал из тюка пулемётные коробки. С шеи высокого, мужественного вида немца с разбитым в кровь лицом, старшина с красноармейцем Белкиным тоже сняли тюк и тот, повернувшись спиной ко мне, на хорошем русском языке попросил развязать руки, чем немало удивил всех.