Немец глядел на меня во все глаза, не веря в то что ему предложили и в яме повисло удивлённое молчание.
- Иди, обещаю, в спину стрелять не будут. Шагай, ты мне не интересен...
- Товарищ майор, если вы не хотите пачкаться, дайте я его грохну, - нарушил молчание Петька и, сухо клацнув, отвёл затвор автомата в заднее положение.
- Ты лучше свяжи ему руки и развяжи ноги.
- Товарищ майор, да я его...
- Товарищ боец, закройте рот и выполняйте мой приказ. А ещё возьмите и помогите ему вылезти из ямы.
Петька обидчиво дёрнул плечом и рывком поставил немца на ноги и тот невереще опять глянул на меня: - Господин майор, так я могу идти?
Но его зло пнул под жопу Петька и стал выталкивать из выемки: - Иди, иди отсюда Фриц, а то я тебя сейчас сам стрельну... иди..., радуйся что у нас майор такой добренький.
Курт вылез наверх и остановился, глядя сверху на нас, и неуверенно спросил: - Так я пошёл...
Я устало махнул рукой - Иди мол, и немец пошёл. Сначала медленно, но чем дальше он отходил, шаг его всё ускорялся и через сто метров он перешёл на неуклюжий бег. Бежал бы быстрее, но мешали связанные сзади руки.
- Товарищ майор, дайте я его сейчас грохну... уйдёт же, - Петька умоляюще смотрел на меня.
- Отставить, - солдат с недовольным лицом опустился вниз.
- Всё, дошёл до своих, - старшина спустился вниз, помолчал немного и спросил, - А всё таки, товарищ майор, почему вы его отпустили?
- Старшина, ну ладно они по своей неопытности не понимают, - я мотнул головой на недовольного Петьку и на остальных с любопытством ожидающих ответа, - Ладно, объясняю. Вот если бы, там на дороге, не мы немцев замочили, а они нас. И я, один, остался в живых. Попал в плен вот этому Курту и он меня бы отпустил - вот так. Явился бы к командиру дивизии со связанными руками и доложил - задачу не выполнил. И чтобы со мной сделали? Думаю дальше рассказывать не надо. Ему сейчас надо ответ перед своим командиром держать и доказывать: как это так его взяли и отпустили. Вникаете? Вот пусть помучается... Ну и самое главное. Он нас пересчитал, разбитую позицию противотанкистов видел, считает что только мы и остались, с моих слов понял, что мы в этой выемке и завтра с утра обороняться будем. Об этом он и доложит сейчас своему командиру.
А мы, как стемнеет, отойдём отсюда и займём другую позицию. Пошаримся по огневым позициям - может кто остался там живой и по новой встретим врага. Врубаетесь? - Все кивнули головой, - военная хитрость называется. А так хлопнули его без всякой пользы для нас....
...Как только сгустившиеся сумерки скрыли нас от наблюдения, к нам пришёл командир батареи. Доклад его был неутешительный. На его позициях все пушки были бомбёжкой выведены из строя, а из подчинённых в живых осталось лишь трое.
- Да, лесом пришёл огневик от командира взвода. У них две пушки целые, но половина взвода убитые. И пять целых машин с водителями. Что будем делать, товарищ майор?
- Ты то сам как? Что то нехорошо выглядишь? - Комбат в серой мгле сумерек выглядел неважно: осунулся, как то постарел, надсадно и хрипло дышал, постоянно держа руку на груди.
- Хреново, здорово меня всё таки немец ударил... сломал что то, но вы не беспокойтесь - я в строю. Что думаете? Что делать?
Глава третья.
Короткая, летняя ночь прошла спокойно, но быстро и в хлопотах. Мы перегруппировались и были готовы к предстоящему бою. Ночью старшина вытащил всех раненых в лес, без включенных фар подогнал машины, загрузил и увёз к переправе. Нашёл, по моему приказу, командира дивизии и доложил ситуацию. Комдив передал мне - Держаться можно уже до девяти утра и отступать на машинах к переправе. Как только мы переправимся он её взрывает. Но если мы к десяти часам не появимся, он её всё равно взрывает. Ну, так жить уже можно и надеяться тоже, хотя с другой стороны понимал - вряд кто из нас доживёт и до девяти часов. Ко всему старшина вернулся не пустым, привёз вдоволь еды и все повеселели. Но комбату становилось всё хуже и хуже и я ему предложил уехать к переправе.
- Вот закончим завтра бой, переправимся вот тогда и сдадите меня в госпиталь. А пока ещё могу воевать, - и зашёлся в длинном кашле.
Немцы действовали, как я и думал. В предрассветной мгле, в призрачном болотном тумане, разведка немцев проскользнула через дамбу и сразу ушла вправо. Вышла на разбитую огневую позицию второго огневого взвода и убедилась, что русские с позиций ушли, оставив убитых и разбитую пушку. Окраиной леса прокрались к дороге и залегли буквально в двадцати метрах от нас. Петька, я и Белкин, который тоже оказался довольно шустрым и сразу же влился в наш с Петькой небольшой коллектив, замерли. Я навёл на группу разведчиков ствол пулемёта, готовый в упор расстрелять немцев, но они вели себя тихо и хоть вели наблюдение во все стороны, нас не обнаружили. Уже достаточно рассвело и с их места хорошо просматривалась бывшая позиция первого огневого взвода. Там тоже виднелись разбитые пушки и трупы противотанкистов. По наблюдав минут пять за окрестностями, среди них поднялись три фигуры и также тихо скользнули к нашей выемке и через две минуты оттуда замахали рукой. Разведчики поднялись и уже во весь рост, никого не опасаясь, ушли туда, а мы перевели дух. Минут через сорок к первым разведчикам присоединились несколько человек, один из которых был с радиостанцией и они опять двинулись в нашу сторону.