Не повезло мне, я со злобным азартом вёл стволом пулемёта по немецкой цепи перебегающей в нашу сторону, как что то сильно ударило в голову и я мгновенно ушёл туда, куда обычно уходят люди в такой ситуации....
Глава четвёртая.
Курту тоже не повезло, его срезало первыми же очередями пулемёта и сейчас он лежал плотно прижавшись к земле. Рана была пустяковая, пуля лишь скользнула по рёбрам и ушла, но крови вышло много. С такой раной, перевязавшись, можно и дальше воевать, но Зейдель продолжал лежать и тоскливо размышлял.
- Scheise. Это судьба - вот не пошла мне русская кампания и всё. Но почему мне, нормальному немецкому офицеру и так не повезло? За что меня бог наказывает? Что я сделал такого? Вчера опозорился. Сегодня мог реабилитироваться, но только начался бой и я снова беспомощен.... Солдаты кто убит, а кто ранен.... Надо командовать... А что...?
- К чёрту, так и буду лежать. Я ранен, пусть меня отправят в госпиталь.... А потом, после госпиталя, начну всё по новой. - Зейдель продолжал лежать, ничего не предпринимая и терзался в душевных муках.
Терзаться было отчего. Стыдно было за то, как со связанными руками пришёл от русских. Да, его сразу узнали солдаты и офицеры, сочувственно развязали руки, дали глотнуть шнапса. Под любопытными взглядами солдат и офицеров промчался на мотоцикле к штабному автобусу и предстал перед командиром полка.
Обер-лейтенант кратко и лаконично, ничего не скрывая, доложил о гибели развед. отряда. Об обстоятельствах пленения и как его отпустили русские. Доложил и замолчал. Молчал и командир полка и это было страшнее всего. Он ожидал обвинений в трусости, в бестолковости. Даже криков и ругани со стороны всегда сдержанного и спокойного полковника. Был согласен с немедленным арестом и отдачей под суд. Но был не готов к молчанию. Молчание ведь тоже имеет свои оттенки - презрение, брезгливость, негодование, осуждения в конце-концов. А здесь просто молчание, которое всё более затягивалось. Чем бы закончилось молчание неизвестно, но в этот момент в дальнем углу автобуса из-за шторки выглянул связист: - Господин полковник, командир дивизии на связи.
Полковник Хофманн грузно встал со стула и мотнул головой, мол - пошли. В своём закутке связист протянул трубку. Что спрашивал командир дивизии, даже гадать не стоило.
- Яволь, герр генерал. Завтра к десяти мы выйдем к переправе. Оборона русских уничтожена, полк готовится к завтрашнему продвижению вперёд. Да. Донесение о потерях будет в ежедневной сводке.
Командир отдал трубку солдату и жестом руки пригласил подчинённого выйти из автобуса.
- Ганс, - из-за машины на голос полковника неторопливо вышел пожилой ординарец командира, - Ганс, дай обер-лейтенанту умыться и помоги ему привести себя в порядок. После этого я жду вас для разговора.
Через двадцать минут, умытый, причёсанный, очищенный от пыли обер-лейтенант снова стоял перед командиром полка. Внешне такой же как всегда спокойный и подтянутый, лишь пустая кобура на поясе напоминала о его позоре.
- Пойдёмте, Курт, прогуляемся, - командир не спеша пошёл по полю, вдоль опушки леса, заполненный гулом техники и голосами солдат, располагавшихся на ночлег.
- Курт, мы знаем друг друга больше двух лет и всё это время ты служил под моим началом. Ты хороший, добросовестный офицер и в тебе слились все самые хорошие немецкие качества - дисциплинированность, аккуратность, точность, исполнительность, честность. Ты мог бы солгать и сказать что, воспользовавшись моментом, сбежал от русских. И ведь никто не смог бы опровергнуть твои слова. Но ты честно рассказал, как этот непонятный майор отпустил тебя. Весьма удивительный поступок со стороны русского. На твою честность отвечу тоже откровенно. Ты ждёшь вопросов и они будут. От сослуживцев, от государственных органов, от родственников твоих подчинённых, погибших рядом с тобой... Если, конечно, они узнают как всё произошло? Когда и в какой форме - не знаю. Может быть, это произойдёт за столом офицерской пирушки, или тебя пригласят в какой либо кабинет? Ведь надо будет ответить. Как так, тридцать подготовленных, опытных солдат, были в несколько минут уничтожены русскими артиллеристами только одной батареи? Как ты утверждаешь. Солдатами, даже не предназначенными для рукопашного боя.... Вооружённые этими длинными, неуклюжими винтовками. Уничтожить немецких солдат, через двадцать минут развернуться и остановить целый полк. А ведь у нас, Курт, убит двадцать один солдат и два офицера. Тридцать один ранен. Один танк, БТР и два грузовика восстановлению не подлежат. Другой танк требует длительного ремонта. А ведь это без твоих погибших....