Он опять засмеялся сквозь слезы. Он понимал, что умирает.
…К рассвету темный шар, что, казалось помутнел необратимо, вдруг стал прозрачным и раскололся, открыв алый как кровь карбункул. И тогда Стражи бросились наверх, по тропе, на плоскогорье. Они почти сразу нашли его. Он сидел, привалившись спиной к большому камню, сжимая в руке оплавленный огрызок меча.
Они вдруг замерли, робея подойти к нему. На них смотрел совершенно седой человек, и никто теперь не мог выдержать его взгляда. Никто теперь не мог сказать, какого цвета у него глаза. Он улыбался, и в углу его рта пузырилась кровь. Он был почти нагим, и то красно-бурое, что они приняли за одежду, было коркой замешанной на крови глины.
Полгода прошло с той поры, как всадники с факелами пронеслись по земле Ана, возвещая великую весть о победе над Ужасом. Радость бурлила в сердцах людей. Горе угнетало их души — король умирал. Лучшие лекари со всех концов земли Ана и из сопредельных стран ничего не могли сделать, ибо ушла из него сила жизни. Они поражались тому, что он вообще еще жив. Словно он ждал какого-то часа, чтобы умереть.
Он не вставал со своего ложа. Он не спал и почти не говорил. Лицо его в свете свеч казалось призрачным, словно вылепленным из горного снега. И мать сидела рядом с ним, уже потеряв всякую надежду.
«Мальчик мой… А я хотела, чтобы ты нашел себе невесту… я бы нянчила твоих детей… Как ты был красив, как я гордилась тобой, сын мой… Как все любили тебя…»
Прозрачная исхудавшая рука касалась ее рук.
«Мама… я не хочу умирать. Но это уже не в моей воле. Жизнь ушла из меня. Прости меня, мама. Так должно было быть. Прости.»
Приходили друзья, приходили те, кто любил его, и он улыбался им через силу синеватыми губами.
Зимней ночью распахнулись двери покоя, как от порыва ветра. На пороге высокий человек и черный плащ бьется крыльями за спиной. Красивое лицо полно тревоги и боли. И, увидев его, умирающий приподнялся на ложе. И упала к ногам незнакомца королева, умоляя спасти сына.
— Владычица, — сказал он, бережно помогая ей подняться, — я могу спасти его. Но тогда он должен будет уйти, и никогда ты больше не увидишь его. Он не сможет больше жить среди людей. Или же он умрет. Выбирай.
— Какая же мать пожелает смерти своему ребенку, — тихо сказала мать.
— Тогда я увезу его на плоскогорье. Там я исцелю его, и ты еще раз увидишь его перед разлукой.
Крылатый конь уносил их к плоскогорью.
Черный всадник осторожно держал на руках тело короля. И вдруг умирающий заговорил:
— Благодарю тебя, друг. Прости, что был дерзок с тобой. Хорошо, что ты увез меня — пусть мать думает, что я не умер. Скажи Повелителю, что я сделал что мог… Прощай.
Он закрыл глаза. Жизнь еще не ушла из него, и он ощущал прикосновение ледяных осторожных пальцев к его незаживающим ранам.
Словно иглы вонзались в его тело. И все слабее он ощущал этот холод, все тяжелее наваливалась на него тьма. Обнаженное тело короля на снегу казалось белым, словно отлитым из чистого серебра в свете холодной зимней луны. Раны его закрылись, но даже на обновленном теле его остались следы — как живая летопись великой битвы с Безымянным Ужасом.
И тогда второй склонился над ним, положив одну руку на лоб, другую — на сердце умершего. И медленно, неуверенно забилось сердце короля, затем все сильнее и сильнее; он начал дышать ровно и спокойно, как дышат спящие. Тогда пришелец из черной страны встал и, подняв руки к небу, принял в руки черную зимнюю ночь полной луны, и из ладоней его легла она на тело спящего черными одеждами.
Первый склонился и поцеловал лежащего в губы, и не ощутил проснувшийся король холода этого прикосновения. Он стоял, глядя в черное небо, и холодный свежий ветер гор разметал его седые волосы, и черными крыльями бился плащ за его спиной. И тот, кто принес его сюда, молча взял меч и провел лезвием по ладони. Кровь закапала на снег. И они без слов соединили руки в крепком пожатии. Так побратимами стали они, простив друг другу все былые обиды.
Так вернулся король, и долго не могла никак проститься с ним мать. И не был поцелуй его болезненным для нее, ибо была она мать.
На рассвете долгой зимней ночи исчезли в гаснущей звездной тьме два крылатых всадника, и один их них был в серебряном венце страны Ана. Уносили они карбункул, родившийся из крови короля и оплавленный обломок его меча. Так поют в тех землях, где когда-то была страна Ана, извечная с той поры союзница Черного Повелителя.