– Верноподданнический поцелуй?
– Нет, высочайшая милость и благоволение! – неожиданно раздается голос Носотраса.
Он стоит рядом на коленях, как раб, склонившись всем телом к земле, взгляд устремлен вперед.
– Ты почему так согнулся? – удивился Алексей. Ђ Э-э … господин Носотрас, Ваше место не с рабами!
– Я сам знаю, где мое место. Не указывай мне! Лучше смотри, что дальше будет.
Палачи бросаются вперед с таким рвением, что сбивают друг друга с ног.
– Прочь с дороги, недоноски! – ревет один.
Он встает быстрее других, бьет по головам, затем хватает оглушенных за шеи и сталкивает лбами. Широким шагом подходит к “богине”, на ходу вытирая ладони. Аккуратно, едва касаясь кончиками пальцев, поднимает подол платья. Складки цепляются за согнутые большие пальцы, как за крючки. Обнажается белый, идеальной формы женский зад. Тем временем избитые надсмотрщики бегут на четвереньках, глупо задирая потные задницы, усеивая брусчатку дороги каплями крови из разбитых физиономий. Падают на колени, не обращая внимания горячие камни, лихорадочно трут ладони, счищая грязь и пот. “Богиня” величаво опускается на корточки, обнажая задний проход и мочеиспускательный канал. Надсмотрщики скрещивают руки, образуя импровизированную сидушку. Пот и кровь из разбитых бровей мешают видеть, так что победителю в схватке приходится собственноручно подправлять корявых помощников. Дама из хрустальной кареты грациозно усаживается, “победитель турнира” подставляет ладони…
– Меня сейчас вырвет! – сдавленным голосом произносит Денис.
– Тогда суй башку в песок! Увидят – казнят! – шипит в ответ Носотрас.
Он тоже смотрит вниз, на лице гримаса отвращения. Алексей с любопытством рассматривает зрителей – морды, как у провинциалов, впервые попавших на премьеру в Ла Скалу. Знаменский равнодушно сплевывает песчинки, взгляд отрешен и спокоен – бывалого солдата голой жопой не удивить!
Тем временем действо продолжалось. Жидкое дерьмо наполнило ладони надсмотрщика до краев. “Награжденный” мажет грудь, ноги и руки до локтей, конкуренты завистливо наблюдают, обливаясь слезами и соплями, рабы благостно вздыхают и машут ручками счастливчику. Обмазанный благородным дерьмом надсмотрщик на коленях подползает к “богине” и тщательно облизывает задний проход, следя за тем, чтобы касаться “божественного” тела исключительно кончиком языка. “Богиня” встает, шелк белой волной ниспадает к щиколоткам, голова в обрамлении золотых волос поворачивается. Легкий кивок означает, что процедура окончена, все хорошо, исполнитель будет вознагражден. Перед тем, как скрыться в салоне, женщина оборачивается. Алексей поднимает глаза, взгляды встречаются… Наташа!? Те же черты лица, те же движения, наклон головы …
– Этого не может быть!!! – шепчет Алексей, совершенно забыв об осторожности. Мощный подзатыльник возвращает в реальность, в голове гудят колокола, в глазах темнеет. Зрение возвращается, когда позолоченная лестница вползает в днище, хрустальная дверца закрывается. Карета устремляется ввысь, а к обмазанному “высочайшим” дерьмом надсмотрщику приближается процессия на сигвеях – четверо полицаев (красные шорты, красные бронежилеты на голое тело, красные сандалии и кепки, гибкие дубинки из черного пластика на поясе). Один из полицаев держит в руках сигвей в сложенном виде. Надсмотрщик по-хозяйски принимает транспортное средство и в сопровождении почетного эскорта полицаев убывает, оставляя на память неудачникам стойкий запах говна. Рабы расправляют согнутые спины, невезучие надсмотрщики истошно орут и хлещут кнутами.
– И что это было, Носотрас? – вполголоса спрашивает Алексей. – То есть не соблаговолите ли объяснить, господин Носотрас, что это было?
– Акт священнодействия, тупые недочеловеки! – напыщенно, как в дешевой экранизации Шекспира, отвечает надсмотрщик. – Труд освобождает от тупости, поэтому марш в шахту! С этого момента вы работаете на добыче соли.
Взгляд и выражение лица Носотраса таковы, что Алексей понял все. Хватает за руки друзей, которые ошалело смотрят друг на друга – на шахту-то за что? - и тянет за собой. За громким названием “соляная шахта” скрывается дыра в основании скалы примерно в полукилометре от строящейся дороги. Каменной соли там немного, надо кирками сбивать соляные наросты и тачками вывозить наружу, где очищают от извести и глины. Работенка та еще, зато прохладно!
– Какого … – рычит Знаменский, но предостерегающий взгляд Алексея останавливает словоизлияние пополам с матом. Денис кивает и стучит пальцем за правым ухом – враг не дремлет, чувак!
Пещера встречает прохладой, запахом пыли и солоноватым вкусом на губах. С обнаженных тел пот льет ручьем, смешиваясь с машинным маслом и грязью. Вид у всех троих такой, что покажись в людном месте – слабонервных кондратий хватит! Через пару минут появляется Носотрас. Он тоже пробежался, но злобное солнце африканской пустыни ему нипочем.
– Даже не вспотел! – бурчит под нос Знаменский.
– Соленую воду надо пить, – небрежно отвечает Носотрас. – Идите за мной!
Пещера уходит вглубь земли, тускло горят смоляные факелы в стенах, на потолке струится черный дым. Носотрас шагает не оглядываясь. Сворачивает в какую-то щель, которая сужается так, что приходится идти боком. Кристаллики соли царапают кожу, оставляя зудящие ранки. В проходе темно, двигаться можно только на ощупь. Стены расходятся, вытянутые пальцы замирают в пустоте. Тотчас вспыхивает факел, освещая полукруглую комнату с конусовидным потолком. В середине чернеет отверстие, из которого тянет запахом пустыни. Алексей проходит на середину, оглядывается – вдоль стен расположилось несколько плетеных топчанов, есть стол, пара плетеных табуреток. Стены комнаты разрисованы белой и красной охрой – какие-то цветы и пирамиды. Рисунки сделаны кустарно, автор явно не профессиональный художник.
Носотрас зажигает еще факелы, жестом предлагает сесть.