– Молодец! – кивнул Алексей. – А то уже руки чесались.
Глаза на удивление быстро адаптировались к яркому дню, Алексей с любопытством огляделся. Как он и предполагал, это действительно бродячий цирк. Несколько крытых повозок на автомобильных колесах запряжены лошадьми, южноамериканские ламы сбились в кучу и чего-то там второпях поедают в пластмассовом корыте. Мужчины и женщины разбредаются по кустам справить нужду, животные ждут водопоя и кормежки, шустрые, как мыши, дети собирают хворост и мусор для костра. Из ближайшей повозки двое молодых парней вытаскивают носилки. Невысокий мужчина в льняном костюме садится, опираясь руками. Одна нога в гипсе, грязные бинты покрывают от пятки до промежности. Костюм измят, выпачкан засохшей кровью, у мужика красуются черные круги под глазами, лицо осунулось, щетиной можно ковры чистить. Узрев Алексея “льняной костюм” дергается, бледные губы раздвигаются, впалая грудь наполняется воздухом.
– Порычи мне, придурок! – цедит сквозь зубы Алексей. – Вообще ноги выдерну.
Небрежный плевок в сторону носилок завершает общую картину продемонстрированного презрения. Алексей окончательно приходит в себя - голова прояснилась, мышцы требуют работы. Ясно, как день, что его похитили. Здесь, в середине двух Америк, пересекаются пути контрабандистов, наркоторговцев и просто всякого сброда, желающего быстро заработать или освободить “родную землю” от бледнолицых, черножопых или краснокожих – выбор врага зависит от цвета собственной физиономии. Зарабатывать, освобождая, тоже не возбраняется. Обе Америки давно превратились в арену непрекращающейся войны. Если в южной дрались между собой потомки местных индейцев и европейских переселенцев, то в северной негры убивали белых, мстя за рабство предков. Белые защищались, как могли, отбиваясь сразу на два фронта – потомки апачей и команчей тоже желали крови бледнолицых. В кипящем котле всеобщей бойни образовалось несколько анклавов – негритянские, индейские и белые. Заключались временные союзы, грандиозные наступления завершались великими победами, после чего “горе побежденным” оборачивалось кровавой междоусобицей и новым военным союзом против вчерашних друзей. Наиболее мощным анклавом была Мексика. Надежно защищенная с тыла Панамским и Никарагуанским каналами, омываемая с флангов океанами, Мексика наступала на остатки североамериканских штатов. Если огрызок Калифорнии – остальное смело в океан землетрясение, - и болотистая Флорида были возвращены в лоно матери родины без особого напряга, то богатый нефтью Техас так легко не сдавался. Окопавшиеся там янки дрались за каждый метр. Прирожденные солдаты, они стрелять учились раньше, чем говорить. Бывшие ковбои и разбойники не боялись никого, не брали пленных, громили негритянские полки, били в хвост и в гриву индейские банды. Мексиканские войска несколько безуспешно пытались прорвать оборону Техаса, однако техническое превосходство техасцев было подавляющим. Танки, бронетранспортеры, самолеты и вертолеты – армия Техаса воевала техникой и никогда не испытывала дефицита бензина.
Однако цирк и похитители Алексея двигались на юг. Похоже, их целью был остров, образовавшийся после строительства Никарагуанского канала, второго после Панамского. И предположение Алексея скоро подтвердилось.
– Don`t miss the bastard, kid! (Не упусти ублюдка, пацан!) – раздается окрик.
Охранник дергается, смуглое лицо раздраженно кривится. Кричит та самая рыжая баба, которая стреляла ампулами с парализующим веществом. Она стоит возле разгорающегося костра, на униформе песочного цвета нет следов крови, шейный платок сияет белизной, копна рыжих волос собрана в конский хвост.
– Тебе бы схуднуть кило на пятнадцать, точь в точь Сара Коннор перед нападением на Скайнет, – усмехнулся Алексей. – Жрешь лишака!
Вместо ответа женщина достает из кобуры компактный стреломет, ствол качнулся, аккуратно выщипанная бровь изогнулась. Что на общепринятом языке жестов означает – пи…дишь много!
– Может, объяснишь, что за фигня творится? – спрашивает Алексей. – Каких таких money от меня нужно?
Женщина подходит ближе, по ее знаку подбегает старичок в полосатых штанах и холщовой рубахе до пупа. Рубашка не мала, как вначале показалось Алексею, это горб тянет ее вверх. Старик бос, худое лицо кажется еще больше вытянутым из-за седой бороды клином. Волосы завязаны узлом на затылке. Через плечо болтается старая и застиранная сумка. Женщина усаживается на песок, по-восточному сложив ноги, старик наклоняет голову, изготовившись внимательно слушать. Алексею тоже надоело стоять столбом, уже насмотрелся на природу и на циркачей, справляющих нужду где попало.
– Okay, explain, – произносит женщина, старик тут же переводит: – Ладно, объясню.
– So … итак, деньги заплатят за тебя. Ты товар, я продавец. Понятно?
– Работорговля? – удивился Алексей. – Тогда зачем далеко везти? Да еще с такими мерами предосторожности? Я кое-что слышал о местных нравах, невольничьи рынки есть в каждом городишке.
– Но там нет в продаже таких, как ты, – качает головой женщина.
– Я такой красивый? – пошутил Алексей.
– Тебя продадут не в гарем, – ответила женщина. – Ты предназначен для другого.
– Нельзя рассказать? Я просто сгораю от любопытства!
– В разбившемся самолете не выжил никто, кроме тебя. Даже царапины не получил. Таких ищут. Есть человек, который хорошо платит за везунчиков вроде тебя. Настолько хорошо, что я простила тебе сломанное бедро напарника и шестерых убитых охранников.