- Удивляться особо нечему, - пожал плечами монах. - К Господу ведут разные дороги, люди сами выбирают путь. У одних он длинный, у других короткий. Но все - ВСЕ! - ведут к Нему. Иди за мной.
Константин сворачивает в узкий проулок. Идти приходится почти в полной тьме, едва ли не на ощупь. Под ногами то и дело попадаются камни, на которых скользят подошвы ботинок. Округлые бока так и норовят подставиться таким образом, чтобы идущий вывихнул стопу или вовсе брякнулся задом на булыжник и копчик сломал. Алексей идет, как слепой, хватаясь руками за стены и заборы, поминутно смахивая воду с лица. Монах семенит впереди, даже не глядя под ноги, будто ходит тут сто десять раз и каждую неделю.
- Долго еще? Все ноги переломал! - забубнил Алексей.
- Уже пришли. Входи, - отвечает монах.
Открывается низенькая дверь в стене, дверной проем дышит сухим теплом, запахом ладана и воска. Алексей ныряет в теплый сумрак, дверь за спиной с железным стуком захлопывается, отсекая стылую сырость улицы. Монах ведет Алексея к центральному входу, через крытый переход приводит в дом.
- Твоя комната там, - указывает он рукой. - Для ночлега все приготовлено, ужин на столе, сухая одежда тоже.
- Нас ждали? - удивился Алексей.
- Все вопросы завтра. Спокойной ночи!
Колокольный звон превращает сон в полудрему, затем раздражение будит окончательно. Алексей открывает глаза, кулаки сжимаются, мышцы наливаются силой. Первая мысль - схватить звонаря за ноги и шарахнуть башкой по колоколу. Один раз. Словно почуяв желание гостя, звонарь "блямкает" еще один раз и успокаивается. Колокол недовольно гудит какое-то время, наступает тишина. Алексей вспоминает, что монах насчет одежды говорил вчера, взгляд скользит по комнате - на стуле висят черные штаны из грубой холстины, рубашка с мятыми рукавами, рядом склонились в разные стороны кирзовые сапоги. Стопкой сложены два куска чистой ткани. Напрягши память, бывший интендант вспоминает, что это портянки - древняя и очень практичная замена банальным мужским носкам.
- Портянки - это чересчур! - шепчет Алексей.
Пальцы касаются парусиновых штанов, подушечки ощущают приятную сухость. Джинса затвердела после сушки и уменьшилась в размере, так что штаны оказались слегка маловаты после надевания, зато низ в самый раз, подворачивать не надо. А вот рубашка в плечах того, не очень. Что ж, рукава отрываются, ворот расстегивается - самое то! Ботинки - увы, - разошлись по швам и для дальнейшей носки не годились. Пришлось намотать те самые "чересчурные" портянки и напялить сапожищи. Быстренько завершив туалетные дела, выбритый чужой бритвой, умытый и причесанный, Алексей выходит из дома.
Типичный русский храм располагается на небольшом возвышении в окружении буйной тропической растительности. Чуть дальше белеет стенами небольшое строение, видимо, там живут монахи. Впечатление такое, словно церковь построили в зеленом массиве. Вырубили кусок зеленой скалы и, словно каменное изваяние, поставили туда храм. Лес не оплел стены зелеными щупальцами только лишь потому, что люди старательно вырубают всю растительность по периметру храма, буквально выжигая землю химикатами даже от травы. И, тем не менее, кое-где из серой толщи пробиваются жесткие стебли самой живучей и неприхотливой растительности. Дверь в храм открывается, на порог выходит Константин. Заметив Алексея, приветливо машет рукой.
- Как спалось на новом месте? - хрипло спрашивает монах.
- Как в отключке, - улыбнулся Алексей. - Чего рычишь-то с утра?
- Прогулка под дождем даром не прошла. Службу справлял с утра, - пояснил монах. - Ступай в трапезную, потом поговорим.
- Трапезную?
- Столовая. Там она, с другой стороны дома.
Откушав супа из змеиного мяса и бобового пюре с отварным крабом, Алексей пришел в благожелательное состояние духа и будущее виделось ему не в таких мрачных тонах, как раньше. Да, за ним охотятся бандиты. Да, его заказали и непременно найдут. Ну и что? Мутант я или не мутант, черт возьми!? В положительном смысле, разумеется.
- Переобуйся, - рявкает над самым ухом хриплый голос Константина. - В кирзачах на председателя колхоза похож.
- Черт... что такое колхоз?
- Это кибуц такой.
- Блин, что еще за кибуц!?
- Сельскохозяйственная артель, в которой используется рабский труд за просто так ... долго объяснять, просто сними эти говноступы!
Сапоги из крокодиловой кожи пришлись впору. Монах критически посмотрел на портянки, но возражать не стал. А вот Алексей наморщил нос - зеленовато-коричневая кожа покрыта узорами, высокий каблук кокетливо скошен и блестит стальной подковкой с шипами из победита. Рант прострочен толстой нитью, носок оббит металлом, на подошве клеймо с орлом и скрещенными револьверами времен войны за независимость штатов - словом, не обувь, а сплошной понт и оттопырка!
- Чё это? - изумился Алексей. - С клоуна сняли?
- Ковбойские сапоги. Народная америкосовская обувь. Самые крутые парни носили - ковбои, гроза прерий, - пояснил монах.
- Что за ковбои?
- Пастухи по-нашему.
- Пастухи? Самые крутые парни ПАСТУХИ???
- Ну, мифология такая, - пожал плечами монах. - Народ, у которого не было истории, выдумывает ее и персонажей. Без мифологии нет ни страны, ни народа.
- Ну, а мне-то на кой овощ пастушьи сапоги?
- Местная братва носит такую обувь. К тебе не будут приставать на улице, не станут задавать лишних вопросов. Ты одет и обут, как техасец - джинсы, сапоги Ђ нормальный пацан. Осталось только добавить револьвер в открытой кобуре.
- И кремнёвое ружжо! - съязвил Алексей.
- Не умничай! - погрозил пальцем монах. - Никадор - остров бандитов, пиратов и отморозков всех мастей. Тут за каждой собакой стоит стая головорезов. Ежели одет не по здешнему, без оружия напоказ - шагу ступить не сможешь!
- А как же ты?
- На острове есть закон. Согласно ему служителей Бога - неважно, какого! - трогать нельзя.