Ђ Денис, бегом из дома! Ђ кричит Алексей.
Ђ Что?
Ђ Живо!!!
Денис с разбега прыгает в распахнутое окно. Свистящий звук нарастает до предела, затем оглушительно гремит взрыв. Домик для гостей взлетает на воздух, рассыпавшись на тысячи осколков. Тугая волна бьет Алексея в спину, удар сбивает с ног, ограждение монастыря бросается навстречу. Тупая боль сменяется полной отключкой.
Семен проснулся от того, что стало трудно дышать. Словно огромная мохнатая лапа легла на лицо, вдавив голову в землю с такой силой, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Неимоверная тяжесть навалилась на грудь, ребра прогибаются и режут на куски легкие, сердце конвульсивно дергается в тесноте, кровь перестает поступать в мозг. Когда снится кошмар, надо вскрикнуть или вздернуться, словно взбесившийся конь. Прыжок с крыши тоже подойдет. Ты просыпаешься и все хорошо. Но дернуться не получилось, закричать тоже не вышло. Зато появилось четкое осознание того, что ты похоронен заживо, над тобой толща земли, которую немыслимо сдвинуть или раскопать. И вся эта масса давит на тебя с нарастающей силой. "В гробу-то наверно легче! Ђ почему-то мелькнула мысль. Ђ Хоронили же людей заживо. Ну, летаргический сон там или просто глубокий обморок … твою мать, какие на х… обмороки"!!! Семен окончательно приходит в себя. Попытка пошевелиться приводит к тому, что удалось вытащить правую руку из-под чего-то тяжелого и жесткого. Бревно? Откуда в монастыре бревна? Тот молодой парень, Ђ Денис вроде? Ђ правильно сказал Ђ обитель из говна и палок. Глупые размышления перепуганного послушника обрываются громким хрустом. Краткий миг падения заканчивается колющей болью в тощей заднице, килограммы песка и мусора сыплются на лицо, в затылок впивается нечто острое, вроде осколка бутылки. Зато отпускает неимоверная тяжесть и можно вдохнуть полной грудью. Довольно быстро Семен понимает, что оказался в замкнутом пространстве, в абсолютной темноте. Что-то произошло, жилое строение для монахов рухнуло, похоронив всех ночевавших в нем. Ему повезло Ђ та самая тяжесть, что буквально расплющивала его, сломала кровать. Железная рама устояла, а вот деревянный лежак сломался и теперь послушник Семен Вишенка действительно как в гробу. Живьем.
Ужас заливает глаза липким потом, горячая кровь взрывает мозг, кожа покрывается пупырчатой изморозью. Истошный вопль обрывается хрипом сорванных голосовых связок, теплая жижа заливает лицо. Семен непроизвольно отворачивается, затем отползает в сторону, извиваясь всем телом. Когда приступ панки схлынул, Семен с удивлением осознает тот факт, что места в импровизированном гробу довольно много. Протирает глаза рукавом, прислушивается, делает несколько глубоких вдохов. Возвращается способность мыслить, анализировать обстановку, появляется слабенькая искорка надежды. Итак, что-то произошло, пока он спал. То ли землетрясение, то ли взрыв - невероятно и то и другое. Взрывать-то монастырь зачем? А землетрясений не бывает в один толчок. Тем не менее здание рухнуло, буквально рассыпалось, а для этого надо очень постараться, потому что конструкция из говна и палок очень прочна в силу чрезвычайной липкости ингредиентов.
Ђ Господи Боже, о чем я!? Ђ стонет Семен.
Голос звучит глухо и сразу гаснет, как это бывает в очень тесном помещении. Перемежая матерные слова с молитвенными, Семен бормочет тексты из Священного Писания. Молитва получилась сумбурной и наполовину богохульной, но искренней. Успокоившись, Вишенка решает обследовать окружающее пространство. Смутная мысль, что из спального помещения можно выбраться, если ползти под кроватями Ђ а ведь они все железные и стояли вплотную друг к другу! Ђ придает сил и бодрости. Обдирая до крови спину и зад, Семен ползет в абсолютной темноте. Когда руки упираются в завал, отворачивает и ползет дальше. Иной раз оказывается в тупике и тогда приходится пятиться, собирая подолом ночной рубахи весь мусор с пола. Очень скоро тело послушника Семена превратилось в кровоточащий кусок мяса, обтянутого клочками кожи. Кровь и пот застилают глаза. Впрочем, они не больно-то и нужны в темноте! Обоняние и слух Ђ вот главное. Ползая под кроватями, Семен натыкается на лужицу свежей холодной воды. Несколько капель упали на шею, ледяная струйка устремилась вдоль спины. Мозг, лихорадочно ищущий способ спастись, подсказывает, что наверху идет дождь, вода размывает завал Ђ то есть появился шанс выбраться! Семен упирается спиной в потолок, слабые руки отталкивают земную твердь … и самую чуточку, совсем-совсем мало сдвигается толща мусора! Надежда выжить вспыхивает, словно костер из сухих веток. Инстинктивно понимая, что так просто тяжесть завала не сбросить, Семен давит и отпускает, давит и отпускает, как бы раскачивая и тем самым помогая воде размывать землю. Быстро наступает устает, Семен без сил ложится ничком. Как здорово в кино! Герой одним движением ломает пол, - так сказать, восстает! - в каждой руке автоматическая винтовка, пальба во все стороны, враги падают замертво. Конечно, ведь каждая пуля поражает жизненно важный орган, а у злодеев жизненно важные органы везде, даже в пятке! А что такое половая доска Ђ да ерунда, всего-то четыре сантиметра хорошо высушенной, плотной и твердой древесины, такую ломают одним ударом лба. Оно и понятно, ведь герой весь в мускулах, ручищи перевиты жилами и бугрятся бицепсами-трицепсами, вместо крови бульон из анаболиков со стероидами. Герой не о спасении души думает, а как бы врагов человечества изничтожить. А ты, Семен Вишенка, полгода кислую капусту жрешь и поминутно крестишься да Писание вспоминаешь, как бы не согрешить невзначай. Потому дохлый ты, Семен. Грудь у тебя впалая, глаза голодные, а голова забита мыслями о вкусной еде и женщинах. И не надо врать самому себе, что ты весь такой безгрешный, аж яйца от святости светятся. Надо жить, а не готовиться к смерти.
На голову обрушивается поток грязи, словно лопается громадный фурункул. Воспрянувший было духом Семен изо всех сил тянется к небу, но в образовавшуюся яму валятся трупы, начисто закрывая выход. Пахнет кровью, испражнениями, застарелым потом и … краской. Именно вонь растворителя, резкая и дурная, как нашатырь, не дает свалиться в отчаяние. Краску недавно купили для ремонта опочивальни отца настоятеля, которая располагалась на втором этаже, как раз над общей спальней. "Храм разрушен, братия погибла, я остался один, Ђ понял Семен. Ђ Господи, помоги выбраться"! Зажмурив глаза, дабы не видеть лики мертвых, Семен продирается наверх. Пальцы то и дело натыкаются на кровоточащие раны. Изуродованные тела очень удобно брать именно за эти раны Ђ сунул руку, сдавил пальцами край плоти и тяни. Свежая плоть крепка, только вот пальцы скользят в крови. И ноги, когда упираешься.