- Он что, глухой? - спросил орк.
- Скорее всего, он вас не понимает, - ответил один из стражников.
- Он что, еще не выпил воды из Источника Понимания?
- Похоже, что нет.
- Ну так дайте, я не собираюсь говорить по-человечьи.
Ему сунули в руки флягу, он посмотрел на Эллу, та решила, что нет вреда в том, что Глеб станет понимать другие языки, и кивнула, давая знак, что можно пить. Парень сделал глоток. В голове его зашумело, а затем будто взорвался салют. Он помотал головой, а когда шум в ушах затих, поднял голову на орка.
- Теперь ты меня понимаешь? - прорычал он.
Глеб сделал круглые глаза, но кивнул, так как действительно понял его.
- Хорошо. Я Наместник Мыргаш, в этой провинции, я царь и бог, если кто-то, что-то сделает не по моей воле, он об этом горько пожалеет.
- Что мы сделали такого, что было не по твоей воле? - спросил Глеб.
- А ты смелый, - удивленно сказал он, - та ящерица, что сдала тебя, даже пикнуть не смела.
- И все же, зачем ты нас схватил?
- Твоя спутница тебе не сказала? - удивился он.
Элла виновато посмотрела на Глеба.
- Ага, понятно, - захохотал Мыргаш, - берегла твои нервы, наверное. Все просто, наш повелитель Черный дракон, не жалует человеков, а эльфов вдвойне. При обнаружении представителей вашей расы их необходимо захватить и отправить в его дворец. Если не удастся захватить, то уничтожить на месте.
- Но что мы ему сделали?
- Действительно что? - опять расхохотался орк. - Держали его в темнице, после того как он вырвался, вели с ним тысячелетнюю войну, чуть не убили и изуродовали так что теперь он вынужден ходить в маске. А так, больше ничего.
- Но это были не мы, мы только позавчера переместились в этот мир.
- Ах да, я и забыл. Было пророчество, что Император не умрет никогда, если только человек не пронзит его своим клыком.
- Клыком? - удивился Глеб, он на всякий случай потрогал языком свои клыки, самое опасное, что он мог ими пронзить, это привокзальная шаурма.
- Не мне толковать пророчество, мое дело доставить вас Повелителю.
Он оглядел гордо задравшую нос Эллу и понурого Глеба. Хлопнул в ладоши и приказал увести.
Кроко
«А что же стало с ящером?» - подумаете вы. Давайте последуем за ним и посмотрим.
Оказавшись на улице, ящер бросился прочь, он бежал до тех пор, пока не добрался до своей секретной лежки в грязи под корнями старой ивы. Только там он смог расслабиться и успокоится. Ему было очень страшно и очень-очень стыдно. Впервые в жизни обладая таким богатством, он должен был быть счастлив, ведь на один золотой можно безбедно жить целый год, а их у него целых пятнадцать. Но он не чувствовал особой радости. У маленького ящера никогда не было друзей, даже в собственном племени его не особо любили. Он слишком сильно отличался от них, был каким-то мечтательным и задумчивым, а еще маленьким и хилым. Его дразнили и обижали, в том числе и его братья по кладке. Он ушел и с тех пор скитался по свету, терпя лишения и унижения, но он видел, что те, у кого водились деньжата, были почитаемы и обожаемы. И теперь единственное, о чем он мечтал, так это о богатстве. И вот его мечта осуществилась - он богат, с такими деньжищами у него будет много друзей, его будут почитать и смотреть в глаза, пытаясь угодить. Но что станет с ним, когда деньги закончатся? Ящера передернуло. Его мысли перекинулись на другое. Глеб и его друзья, кто он им? Но ведь они его не прогнали, а приняли в компанию, просто так, без всяких вопросов. Его кормили и поили, ему давали место у костра. Мало того его спасли от смерти, даже не смотря на то, что он с перепуга разодрал спасителю руку. А что это было, если не дружба? И как он отплатил? Он предал их, предал своих единственных друзей. Ему стало невыносимо тяжело. Тяжело от своего предательства, от одиночества, которое он ненавидит, и на которое он вновь, сам себя обрек. Ему было тяжело от тоски и жалости к себе, ведь жизнь в его глазах окончательно потеряла краски и даже золото не способно помочь ему избавиться от чувства вины. Тяжело от собственной слабости и бессилия, ведь он понимал, что трусость и панический ужас не дадут ему исправить то, что он натворил.
Внезапно пленка, закрывающая его глаза, открылась. Ящер встал, в его груди зародилось нечто такое, о чем он даже не подозревал. Оно распирало его и когда казалось, уже что вот-вот разорвет, оно вырвалось из горла в виде страшного рыка, вмещавшего в себя страх, боль, отчаяние, презрение к себе и в то же время ярость, злость и твердую уверенность. Птицы вспорхнули с насиженных мест, мелкие животные прыснули в разные стороны, даже хищники, уже вышедшие на ночную охоту, поспешили свернуть и отойти подальше от эпицентра.