62. Между тем царь болгарский, не имея возможности предпринять что-нибудь против римлян[150], — когда император с такими силами был уже на западе и приближался к пределам его страны, — прибегнул к переговорам и хотел заключить мир при посредстве тестя своего, Роза-Ура, который был зятем короля венгерского. И прежде всего он отправил к императору послов, которые предварительно устроили бы, чтобы он мог прибыть к нему без всяких опасений и быть принят с честью со стороны императора. Так и было, и Ур отправился к императору. Самодержец принял ласково и с подобающими почестями как его самого, так и бывших с ним. Мир был заключен и законно скреплен клятвой со стороны Ура, который произнес ее и за себя самого, и за зятя своего, царя болгарского, на том, чтобы возвратить императору крепость Цепену (это была единственная крепость из бывших под державой императора Иоанна, которую удерживали еще за собой болгары), а императору быть в мире с болгарами; наконец, той и другой стране довольствоваться прежними пределами. Когда таким образом все это совершено было по мысли державного, Ур, распростившись с императором, отправился, осыпанный царскими щедротами (насчитывалось до двадцати тысяч всех увезенных им с собой вещей, лошадей, тканей и прочего), а император остался близ Регины ожидать сдачи Цепены.
63. В это время случилось одно удивительное обстоятельство, достойное памяти и истории. Был один из преславных и торжественных дней, именно тот, в который мы, верующие, празднуем Преображение Господне. Так как при священном тайноводстве, по обыкновению, должен был присутствовать император, то обед был довольно поздно. Пообедали и мы и, отдохнув несколько, встали. Солнце на горизонте склонялось уже к западу. А у императора было обыкновение каждый вечер при захождении солнца выезжать и объезжать весь лагерь, а потом близ одного конца его восходить на одно ровное и несколько возвышенное место и оттуда обозревать все свое войско, которое он называл подвижным городом
150
Григора: «Правитель болгар, услыхав о грозном движении царя, начал сильно тревожиться опасениями и перебегать от одной думы к другой. Порешить дело войной ему было неудобно и вовсе невозможно — частью потому, что не было достаточного войска, которое могло бы противостать такому множеству неприятелей, снабженных тяжелым и блестящим вооружением, частью же потому, что царь их был человек молодой, одушевленный жаждой славы и энергически стремившийся к осуществлению своих планов. Поэтому он счел необходимым возобновить прежние условия». Рим. ист. кн. III, стр. 54 по русс. перев.